– Забавно! А за комплимент и за критику спасибо. В общем, есть куда совершенствоваться.
– А еще можно узнать про рисунки? – нервно спросил я. Что-то мешало мне задать этот вопрос.
– Спрашивайте, – кратко и напряженно разрешила Стелла, будто чего-то опасалась.
– А почему вот здесь… на вот этой работе… у вас все люди словно с содранной кожей? И они сплелись в клубок?
– Они и есть с содранной кожей. Только не спрашивайте меня почему, ладно? Не заставляйте лгать. Лучше скажите, отчего у вас сегодня было такое задумчиво-хмурое выражение лица? Из-за меня?
– Нет, вы тут ни при чем, – вспомнил я тему своего расстройства. – Перед тем, как идти в кафе вдруг узнал, что три дня назад умер человек, с которым я немного общался. Кстати – мой тезка. Нет, друзьями мы не были. Просто иногда общались. Он в московском центре трансплантологии ждал операции по пересадке сердца, но так и не дождался. Молодой совсем парень. Писал стихи, прозу… хорошие стихи, кстати. Он обратился как-то по поводу чисто литературных дел, я что-то ответил, и потом у нас была какая-то вялая переписка. Иногда я комментировал его интернетовский дневник. Но месяца два назад он перестал добавлять новые записи. В парне что-то сломалось. А сегодня я узнал подробности. Он очень тяжело умирал, и последние две его недели были похожи на ад. Странное ощущение, когда навсегда исчезает тот, с кем недавно общался и кого помнишь еще живым.
– Я вам сочувствую.
– Только давайте молча, а? Вы не знаете о ком я и не нужно ничего говорить.
Мы молча выпили, потом еще, и еще, а после как-то незаметно для меня оказались в одной постели.
Утро выдалось тяжелым. Особенно, если принять во внимание минувшую ночь и то, что утро началось в начале третьего пополудни. Первый вздох после пробуждения всегда сделать трудно, грань между сном и явью настолько зыбкая, что не сразу ее и ощутишь. На моих ладонях следы длинных ногтей, а в уголке рта – скопившаяся кровь из прокушенной губы. Мне ни плохо, ни хорошо, мне… по-другому. Как говорится – лучшая часть суток уже позади. Впрочем, я никогда не любил утро, разве что кофе спасает.
– Может, перейдем «на ты»? – спросила проснувшаяся Стелла. – А то выкать человеку, с которым активно спишь, по-моему, как-то противоестественно и странно. Похоже на какое-нибудь куртуазное извращение. Обычно к сексуальному партнеру хоть какие-то чувства да испытываешь, а перепихнулись, забыли и дальше побежали к светлому будущему – такое у нормальных людей все ж пока еще редкость.
– Давай, давно пора, – проворчал я. Интересно, почему девушка, проведя ночь с мужчиной, утром закрывается от него одеялом?
– Ты будешь ржать, но я была «на вы» с человеком, с которым спала почти полгода. Сначала было не до смены формата обращения, а потом как-то уж оба привыкли. Ну, а после расстались, как бы друзьями. Фу, жарко!
Стелла, наконец, скинула свое одеяло. На левой ноге, сантиметров на десять выше щиколотки, у девушки оказалась маленькая татуировка – игривый дракончик хитро смотрел одним глазом. Вторая татушка – небольшая ящерка – притаилась справа, внизу живота…
– Это бывает, – туманно согласился я, разглядывая ящерку, – когда как бы друзьями. А у тебя вчера был трудный день? Нет? Как-то устало выглядела. Сразу хотел спросить, но побоялся.
– Побоялся? Ну, ты загнул! – она перевернулась на живот и, как мне показалось, изучающее углубилась своим взглядом в мои глаза. – Чего боялся-то?
– Того. Что ты обидишься, и сразу же уйдешь. Или мы тихо и мирно «расстанемся как бы друзьями».
Стелла согнула ноги в коленях и синхронно начала двигать ступнями. Вверх-вниз, вверх-вниз. На левой голени ожила татуировка: небольшой дракончик в профиль язвительно улыбался, косясь одним глазом, и казалось, что он мне подмигивает.
– Ну, ты – змий! – Засмеялась девушка с татуировкой дракона, снова переворачиваясь на спину. – Но вообще-то все правильно. Я хотела выглядеть хорошо. Очень заметно было, да?
Когда она смеялась, ее глаза становились двумя щелочками, а когда удивлялась, они распахивались, и длинные ресницы почти касались кожи своими кончиками. Когда она увлекалась рассказами, ее пальцы выгибались под самыми немыслимыми углами. Позже она сказала, что научилась этому у меня. Вранье – я никогда так не мог и не умел.
– Нет, не заметно. Ну, может только самую малость, – слукавил я. – Чуть-чуть. Просто у меня глаз наметанный. Одно из немногих преимуществ возраста – способность видеть людей такими, как они есть на самом деле. Без макияжа.
– И без одежды? – захихикала Стелла. – Вообще-то думаю, что тяжело дружить с человеком, когда у тебя на него эрекция.