До середины лета степь жила в мире.
В один из воскресных дней стоял воевода у обедни. Склонившись к уху воеводы, письменный голова отозвал его из храма: вести принесли дальние лазутчики, вести страшенные…
Лениво шагая, воевода спрашивал на ходу письменного голову:
— О чем сказ? Аль нельзя помешкать до исхода обедни?
— Лихо!.. — прошипел скупой на речи письменный голова и умолк.
— Измена?! — допытывался воевода, и ему чудился Гантимур.
— Лазутчик Тимофей Трубин, — заговорил письменный голова, — с далекой Шилки прибыл. С тамошними тунгусами он в ладах. Ведали они ему на ухо с большой тихостью тайну: беглые казачишки, воровской разбойный люд с севера пробились в царство даурцев. Ведет тех воров Ярошка Сабуров, пропойца Пашка Минин да плут Ванька Бояркин. Озлобили те воры иноземцев. Даурцы тех беглых воров побили едва не без остатку и рать многую, воедино с маньчжурскими, в панцирях, с пушками долгомерными двигают на твой острог…
Воевода, распахнув шубу, поспешно шагнул, гневно свел брови:
— Срамной князь Гантимур ложь пустил о междоусобицах китайцев.
— То отвод глаз и подвох, не иначе… — ответил письменный голова.
— Не иначе, подвох… — согласился воевода и спешно пошагал в приказную избу, повернулся, спросил: — А тот Ярошка Сабуров в атаманах у воровских людишек?
— В атаманах, батюшка воевода. О нем сказывали: нравом мужик крутой, храбр, умом не глуп. Объят страстью: новые, нехоженые земли отыскивать. Смолоду в походах, и не столь к грабежному делу склонен, сколь из-за любопытства непомерного и жажды ратных подвигов домогается новые земли повоевать, пути открыть в теплые страны. Лазутчик поведал тайну-тайн…
— Говори, — насторожился воевода.
— Слышал он своим ухом от надежного доглядчика, что хранит атаман на груди, под железной кольчугой, тайный чертеж неведомых земель и царств, кои к земле русской прикосновенны и войной угрожают.
— Пустое! — перебил его воевода. — Тайные чертежи государств — царево дело, а не беглых грабежников.
Письменный голова не унимался:
— Атаман, сказывают, не таков, людишки его — доподлинные грабежники.
Воевода топнул ногой.
— Глупые твои речи! Кого обеляешь? У грабежников и атаман грабежник и вор!..
— Лазутчики сказывали…
— Лазутчики! — плюнул воевода. — Надо свою догадку иметь…
В ночь воевода послал скорых гонцов, а за ними сотню казаков, велел сыскать Гантимура, схватить и доставить в острог. Решил воевода засадить Гантимура в черную избу, забить в колодки и держать в аманатах — заложниках.
Воеводские казаки под началом Васьки Телешина носились по степи, но на следы кочевья Гантимура не попадали. За рекой Урульгой гонцы заметили серый столб дыма. Взгорячили коней и без опаски ринулись в погоню. Караван двигался навстречу. Казаки оторопели. Ехал посланец китайского богдыхана Шарандай со своей свитой. Шарандай, завидев казаков, недоумевал: в монгольских степях не ожидал он встречи с русскими. Монголы обнадежили его, говоря, что степь от русских чиста, повоевали их монголы еще в начале лета.
Шарандай хотел бежать, но боясь погони и разбоя, остановился.
Русские и китайцы съехались у высокого кургана. Васька Телешин и Шарандай одновременно сошли с коней и пешком направились навстречу друг другу. Не дойдя двух шагов, остановились и, рассматривая с большим любопытством друг друга, молчали.
Васька принял китайского посла за монгола и спросил:
— Кто будешь?
Не понимая русской речи, Шарандай позвал из свиты толмача. Подошел высокий бородатый мужик в длинном китайском халате, мягких войлочных туфлях. Васька признал в толмаче беглого казачишку Степку Мыльника. Вместе с отцом бежал он в китайскую землицу лет пять тому назад. По слухам, Степка женился на китаянке, открыл в Китайщине мыльное заведение. Варить мыло он и его отец были признанные мастера.
Васька поднял бровь, взглянул на беглеца сурово:
— Кого ведешь на Русь, китайский выкормок?
Степка Мыльник не обиделся, нахально отвечал:
— Не лай, не страшусь… Веду китайского посланца, везет он важную грамоту от самого богдыхана нерчинскому воеводе.
Васька перебил не к месту ретивого толмача:
— Молви своему посланцу, что дальше этого кургана его нога не ступит.
Васька отобрал двух бойких казаков и велел им скакать в острог с вестью к воеводе, Шарандай ласково, вежливо передал через толмача: