Скилл сказал задумчиво:
- Понимаю, почему у нее такое лицо.
- А кто этот Горасвильд? - спросил Аснерд.
- Маг, который задержался дольше всех, - отмахнулся Вяземайт. - К тому же - красавец. Обещает, что вот-вот снимет заклятие. Вообще-то он не один вертится вокруг Ир
гильды. Это от нее слухи, что тцар болен, а когда умрет, она расправится с его сторонниками... На сегодня уже отколола от Тулея половину двора!
Он видел на лицах обоих артан нескрываемое отвращение. Интриги, сплетни, тайные слухи, заговоры... И среди этой гнили расцвел такой дивный цветок, как Итания? Бедный Придон...
Вяземайт добавил вдруг очень серьезно:
- Да, еще забыл сказать. Теперь и мы для нее - враги.
- Тю на тебя, - удивился Аснерд. - А мы при чем? Вяземайт хмыкнул, мол, сам догадайся, а Скилл сказал серьезно:
- Это понятно. Мы видели, как Тулей цыкнул на нее, как на собачонку. Свидетели ее унижения! С другой стороны, Тулей прав: нельзя наглеть до такой степени даже жене. Когда надо, ее позовут. А то вломилась, как кабан в камыши. Еще и чесальщика спины привела...
Им снова пришлось оставить боевые топоры и даже поясные ножи при входе во дворец тцара. Сердце Придона всхлипывало от изнеможения. Наконец-то его день, наконец-то примерзшее к земле время сдвинулось, вот уже открываются врата...
Снова роскошные залы, один другого краше. К Череву подошел придворный бер, пошептался. Черево кивнул, повернулся к артанам.
- Тцар принимает послов. Нам предлагают пока, чтобы не скучали, посмотреть дворец, диковинки...
У Придона вырвался вскрик. Скилл усмехнулся, сказал негромко:
- А почему нет? Надо знать, где что лежит.
Во дворце им долго показывали роскошь палат, сокровищницы, доспехи древних воителей, магические кристаллы, волшебные вещи... Но, как заметили артане, равнодушный к украшениям из золота Аснерд все же оживал, когда видел мо
лодых хорошеньких девушек, а их, как нарочито, проводили перед ними часто.
Скилл ткнул его кулаком в бок.
- Седина в бороду, бес - в ребро?
Аснерд погладил чисто выбритый подбородок, глаза его выкатились из орбит, провожая взглядом молоденькую служанку, что несла через зал кувшин на плече. По обычаю куя-вов обнажена до пояса, юная, грациозная. Покрытые тонким солнечным загаром молодые груди торчат дразняще. Она перехватила жадный взгляд артанского воеводы, ее губы раздвинулись в загадочной усмешке, которую можно истолковать
как угодно.
Она уже скрылась, а воевода смотрел в ту сторону, не замечая украшенных серебром и золотом стен, статуй, выкованных из чистого золота массивных светильников.
- Где седина? - спросил он запоздало. - Пока мужчина бреется, у него седины не бывает.
- А на голове? - уличил Скилл.
- На крыше может лежать снег, - ответил Аснерд наставительно, - но в доме может быть тепло! А в очаге вообще полыхать жаркий огонь.
- Что ты называешь очагом?
Придон первым в нетерпении пошел дальше, стремясь поскорее закончить с этим осмотром, словно это могло ускорить прием послов из дальних стран, Скилл двигался рядом, успокаивающе похлопывал по спине.
Вяземайт ткнул Аснерда в спину.
- Пошел, не спи! Что-то слишком часто раскрываешь рот на всех этих... тупых бесстыдниц. Зачаровали? Аснерд проворчал:
- Те, кто хвалит женщин, знают их мало, но те, кто ругает, не знают совсем. Что, волхвам нельзя? Дурость все ваши запреты. Вот в таких юных и красивых запрятано все главное волшебство Куявии! И вообще, в них и есть вся магия белого света.
- Что ты мелешь, дурак? Совсем из ума выжил?
Аснерд спокойно отпарировал:
- А что, у любви или магии есть что-то общее с умом? От ума мне ни холодно ни жарко. А вот при виде этих молодых и спелых моя жизнь, что уже начинает скучнеть, снова гремит по степи копытами, над головой сверкает и даже поет радуга, а в траве верещат кузнечики!.. Даже зимой верещат, и цветы цветут, если хватаю какую-нибудь в объятия.
Вяземайт в отвращении сплюнул, пошел вперед, стараясь не находиться вблизи распустившегося воеводы. Скилл, который по долгу наследника трона все замечал и слышал, остановился в следующем зале, а когда Аснерд поравнялся, сказал с мягким упреком:
- Зачем волхва дразнишь?
- А дурень, - ответил Аснерд хладнокровно. - Мудрец, а дурень. И дорожка его опасная. Ведь начинаешь с того, что отучиваешься любить красивых женщин... как же - соблазны!.. затем вообще других людей, ибо надо любить только своего бога, а кончаешь тем, что уже и в самом себе не находишь ничего для любви. А это уже не человек.
- Может быть, - сказал Скилл тихо, - становишься выше человека?
Аснерд отмахнулся с великолепной небрежностью чистокровного артанина до мозга костей.
- Но я-то среди людей? Что мне дороги богов?
Он с удовольствием рассматривал женщин, но с неодобрением провожал взглядом разряженных мужчин, пышно одетых придворных.
Черево заметил, спросил ядовито:
- Что, не нравятся? Аснерд фыркнул, как конь.
- Мужчина должен быть слегка неряшлив! Или ширинка расстегнута, или рукав в говне!
Черево в десятом по счету зале со вздохом повалился на роскошный диван. Диван был укрыт шкурой диковинного зверя, Скилл тут же измерил длину, пощупал лапы с оставленными острыми когтями, уважительно покачал головой.
- Да, сильна у вас магия.
Черево открыл один глаз. По красному распаренному лицу стекали мутные капли пота. Толстые щеки блестели.
- Какая магия? - ответил он уязвленно. - Простые охотники добыли простыми копьями. У них даже наконечники не из бронзы, как у вас. Просто жерди с обугленными для крепости заостренными концами. По два-три таких вот зверя в месяц бьют! Скот охраняют.
Скилл усомнился:
- Таких зверей заостренными палками? Бабушке своей расскажи, когда встретишь.
Черево все еще отдувался тяжело. Лицо за эти три дня опухло еще больше, пошло красными нездоровыми пятнами. Сказал раздраженно:
- Уверен, что только у вас воины?.. Отважные воины Степи? Народ Боевых Топоров?.. Налетели лавой, выпустили тучу стрел, унеслись, как стая испуганных ворон!.. А встречный удар вынести сможете?
Артане смотрели, онемев. Черево морщится, слышно, как трещит череп бера, а внутри грохочет камнедробилка, глаза налились кровью, вот-вот лопнут. Видать, забрало бедолагу, обычно куявы на язык осторожные.