Снег валил все сильней и сильней. Началась настоящая вьюга, да такая, что в трех футах ничего не разглядеть. Превозмогая боль, Артас огляделся в поисках…
Непобедимый. Почуяв движение, он встрепенулся и покосился на хозяина. Вокруг тела коня расплывалась, въедаясь в тающий снег, курилась на холоде паром огромная алая лужа.
– Нет, – прошептал Артас, с трудом поднимаясь на ноги.
В глазах потемнело, и принц вновь едва не лишился сознания, но, собрав волю в кулак, сумел остаться в себе. Нетвердо ступая, превозмогая боль, метель и ветер, грозивший вот-вот сбить с ног, он двинулся к охваченному паникой коню.
Непобедимый заворочался, забился в каше из крови и снега. Сильные, мощные задние ноги ничуть не пострадали, но вот передние… Еще недавно такие длинные, стройные, мускулистые, без единого пятнышка, они торчали в стороны, точно надломленные прутья, а конь раз за разом пытался подняться, но тут же снова беспомощно оседал на землю. При виде этого к горлу подступила тошнота, но в следующий же миг ужасная картина помутнела, расплылась, скрылась под пеленой снега да горячих, обжигающих щеки слез.
В слезах, с трудом передвигая ноги, Артас подошел к Непобедимому, рухнул на колени рядом с обезумевшим от боли конем и… И что? Это же не царапина, которую можно быстро перевязать, отвести Непобедимого в конюшни и накормить теплой запаркой из отрубей! Артас потянулся к голове коня, чтобы погладить его, хоть чуточку успокоить, но Непобедимый словно не чувствовал ничего, кроме нестерпимой муки. И продолжал кричать.
За помощью? Жрецы, сэр Утер – может, они сумеют исцелить…
Сердце пронзило болью, заставившей разом забыть о страданиях тела. Ведь епископ, как и Утер, вместе с отцом уехал в Штормград! Возможно, в одной из соседних деревень есть жрец, но в какой? Этого Артас не знал. Да еще эта метель!
Отпрянув от Непобедимого, Артас заткнул уши, крепко зажмурил глаза и зарыдал, сотрясаясь всем телом. В такую метель… Пока он отыщет целителя, Непобедимый истечет кровью или замерзнет насмерть. Пожалуй, сейчас ему не найти даже усадьбы Балнира, хотя до нее совсем близко. Густая белая пелена укрыла собою весь мир, кроме умирающего коня. Он доверял хозяину настолько, что, не задумываясь, прыгнул через обледенелый вал, и вот теперь лежит, бьется в исходящей паром алой крови…
Да, Артас знал, что должен сделать, но сделать этого не мог.
Долго сидел он в снегу, обливаясь слезами, закрыв глаза, зажав уши, чтобы не видеть мук любимого коня, чтоб заглушить его крики, но наконец Непобедимый выбился из сил, умолк и грузно осел на снег. Бока его тяжко вздымались, глаза закатились под лоб.
От холода Артас уже не чувствовал ни рук, ни ног, однако каким-то чудом сумел снова придвинуться к коню. Каждый вздох болью отдавался в груди, но принц был этому рад. Ведь это из-за него… Это его вина… Уложив огромную голову коня на колени, он словно бы на минуту оказался не здесь, в снегу, рядом с раненым другом, а в конюшне Балниров в то самое время, как их племенная кобыла рожала на свет жеребенка. В то время, когда все еще только начиналось, а вовсе не подошло к столь жуткому, столь отвратительному, и, главное, совсем не неизбежному концу.
Слеза его упала на широкую конскую щеку. Непобедимый встрепенулся и широко раскрыл карие глаза, исполненные безмолвной муки. Сдернув перчатки, Артас погладил его бархатистые розовато-серые ноздри. Ладонь обдало прерывистым горячим дыханием. Осторожно сняв голову Непобедимого с коленей, он поднялся и нащупал отогревшимися пальцами рукоять меча. Ноги тонули, вязли в талом снегу пополам с кровью.
– Прости, – сказал он. – Прости.
Непобедимый поднял на друга спокойный, доверчивый взгляд. Казалось, он прекрасно понимает, что вот-вот произойдет, и знает: другого выхода нет. Этого Артас вынести не мог. В глазах вновь помутилось, но принц яростно заморгал, гоня слезы прочь.
Подняв меч, он с силой вонзил его в конскую грудь.
Вопреки опасениям, окоченевшие от холода руки не подвели: удар оказался верен. Легко пройдя сквозь шкуру и плоть, клинок скрежетнул о кость, насквозь пробил огромное, доброе, верное сердце коня и глубоко ушел в стылую землю. Непобедимый выгнулся дугой, содрогнулся всем телом и замер.