— Вот и Эрин, — скупо проговорила мама. — Проходи.
Она стояла возле плиты. Не готовила, просто держалась на расстоянии от Руперта. На ней был мешковатый халат, делавший её похожей на пельмешек.
— А что происходит? — растерянно выдавила я, проходя ближе. Кинув рюкзак прямо на пол возле ног, села на табуретку.
— Пришёл твой отец.
На маму было жутко смотреть. Она побледнела, её губы были сжаты в одну полоску, а глаза… в них стояли слёзы.
Я в страхе посмотрела на папу.
— Что-то случилось? — просипела тихо.
Сердце ёкнуло. Я была не готова услышать плохие новости. Только не сейчас. Нет, нет! Так нельзя!
— Нет, котёнок, что ты. — Мама подошла и мягко погладила меня по голове. — Руперт пришёл, чтобы поговорить с тобой. Спустя… сколько прошло? Когда ты видел свою дочь в последний раз?
Я исподлобья взглянула на отца. Он тоже был бледен, сжимал в морщинистых руках кружку горячего чая. Он не смотрел на маму, только на меня.
— О чём ты хотел поговорить? — осторожно спросила я у него.
— Просто хотел узнать, как у тебя дела. — Он нервным движением провернул кольцо на среднем пальце.
Это какая-то шутка? Я непонимающе взглянула на маму. Та зло глядела на Руперта.
— У неё всё хорошо. Только это не твоя заслуга, — сухо сказала она.
— Роксана, давай не сейчас. Пожалуйста. — Он тоже стиснул зубы.
Я видела, как ссорились мама с Рэмом. Они были взрывными личностями и вскипали за доли секунд. Руперт Берлингер имел крепкие нервы и стойкую выдержку. Но этому тоже был предел.
— Пап, может, ты хочешь посмотреть мою комнату? — не придумала ничего лучше я.
Это необходимо было сделать. Мои слова вовсе не означали прощение и готовность делиться с любимым папочкой детскими игрушками. Просто иначе родители поссорились бы прямо сейчас, при мне.
А я терпеть не могла ссоры.
Мне не хотелось испытывать боль из-за людей, которые не могут найти общий язык.
К тому же… это означало бы, что в этом доме отец не появится ещё одно десятилетие.
Я схватила его за руку и потянула за собой.
Мы видели, как мама развернулась и подошла к горе грязной посуды. Уже выходя из кухни услышали, насколько зло она кинула половник в раковину.
— Точно ничего плохого не случилось? — на всякий случай уточнила я, когда мы оказались в прихожей и приблизились к лестнице.
— Точно, — отозвался отец за моей спиной.
Я остановилась, повернулась к нему, расцепляя наши руки, и шёпотом уточнила:
— А ты ей сказал про стажировку?
— Нет, Эрин, не сказал.
— Спасибо.
Я начала подниматься первой, он за мной.
— Через эту ступеньку переступи, тут дыра, осторожнее.
Друг за другом мы сделали широкий шаг. В этот момент на втором этаже показался Кайл.
— Здавствуйте, — от неожиданности он проглотил часть звуков.
— Привет, — поздоровался Руперт.
Когда я поднялась, брат громким шёпотом, который был слышен всем, уточнил:
— А это кто?
— Это мой папа, — таким же тоном ответила я, чуть наклонившись к нему.
— У тебя же нет папы, — искренне удивился Кайл.
Я покосилась в сторону Руперта, который оглядывал второй этаж и в этот момент недоумённо посмотрел на мальчика.
— Слушай, Кайл, тебя там мама зовёт, — соврала я.
— Она моя мама, — напомнил брат.
— Ага, — не стала спорить. Он частенько мне об этом заявлял.
Когда Кайл начал шлёпать тапками по ступенькам, я вздохнула и направилась в свою комнату. Возле двери нажала выключатель, но вместо света появилось неприятное жужжание проводки. Вот же чёрт! Я затравлено взглянула на отца и принялась спешно щёлкать выключателем.
Чик-чик, чик-чик, чик-чик.
Включился свет.
Облегчённо выдохнула, впустила папу внутрь и закрыла за нами дверь.
— Тебе Эван что-то сказал, да? — спросила я у спины отца. Он встал на середину и оглядывал мою комнату, а я продолжала мяться возле двери.
— Он был удивлён, в каких условиях ты живёшь, — проговорил Руперт и подошёл к письменному столу. Склонился над ним.
Я стыдливо взглянула на спинку стула, на которой неаккуратной горочкой покоилась гора вещей. На подоконнике возле кровати стояла кружка с присохшим ко дну недопитым кофе. Всё собиралась помыть и забывала!
Определённо, идти в мою комнату было плохой идеей.
— Мне жаль, что так получилось, — проговорил отец.
— Ты о чём? — не поняла я.
Жаль, что мы так и не стали семьёй? Да?
— Жаль, что из-за меня тебя чуть не оклеветали в «Берлингере».
А-а…
— Ты же меня не знаешь. Наверное, поэтому поверил, что я могла так поступить.