Рука Ника дрогнула, последняя линия порвалась. Я с удовольствием нажала на кнопку.
Трясущимися от паники пальцами блондин выцепил ещё одну линию С, привязал её к нужному ушку и сообщил об окончании. Поспешно посмотрел на экран. Я тоже взглянула на таблицу.
Он потратил на последнюю линию восемь секунд.
Теперь на одно деление я опережала Ника Юргеса.
— Ты что, решила, что можешь нести всякую чушь? Заклей свой рот чем-нибудь! Может, у тебя денег на клей нет? Одолжить? А то ходишь в каких-то обносках, как бомжиха, — из его рта вылетал рой несвязной жёлчи в мой адрес.
— Кеды у меня новые, — не упустила возможности похвастаться, затем подозвала ведущего и попросила в микрофон: — Можно взять ещё небольшой перерыв на пять минут? У меня руки устали. И хотелось бы водички попить.
— Раз дама просит, дадим ей немного времени на отдых! — весело разрешил ведущий.
Ник смотрел с явным непониманием. Я ведь вырвалась вперёд! Не логичнее ли закрепить результат, добить противника? Зачем показывать свою слабость? Ведь раньше я ни разу не жаловалась.
Быстренько спустившись со сцены, направилась к выходу. Конкретнее — к автомату с водичкой. Люди из зала особо не расходились, пять минут проще переждать в кресле и вновь наслаждаться зрелищем.
Возле автомата ко мне внезапно присоединился отец. Вот уж кого точно не ожидала увидеть.
— Ты молодец. — Даже не улыбнулся. Это был стиль Эвана — сказать какую-нибудь ничего не значащую фразу и сделать вид, что похвалил.
— Спасибо.
— Если пальцы болят, ты их немножко разомни.
Папа у меня мастак выбирать слова поддержки.
— Хорошо, — покладисто кивнула.
— Ты можешь работать мягче. Если будешь также дёргать каждую линию, она порвётся, и ты время потеряешь.
Я взболтала бутылку с водой. В голове зазвучал голос ведущего:
«Знакомьтесь, Руперт Берлингер. Сегодня он получает премию «Отец года» за невероятную способность подбадривать! А если кому-то его речи покажутся банальными, мы перейдём в другую комнату и послушаем Дерека Юргеса! Эрин хотя бы не назвали «куском дерьма». Поздравим Руперта с заслуженной победой!»
Стоило вспомнить про ужасные речи некогда партнёра моего отца, как он тут же появился в поле зрения. Рядом с ним шёл Ник. Я дождалась, когда Юргесы подойдут ближе и припала к отцу. Руперт так опешил, что чуть не упал.
— Папа, спасибо большое, что веришь в меня! — слёзно проворковала я. — Спасибо за поддержку! Я тебя не подведу! Обещаю!
Юргесы надменными статуями прошли мимо, сделав вид, что ничего не заметили, подошли к другому автомату и молча уставились на бутылочное разнообразие воды. Я оторвалась от отца и сказала:
— Возвращайся в зал, а я поздороваюсь с твоим другом.
Направилась прямиком к отцу Ника, чувствуя себя пленницей обстоятельств, скованной, позорно трусливой, обязанной играть до последнего вздоха. Заметила, что Руперт никуда не ушёл — прирос к полу и настороженно наблюдал за моими действиями.
— Здравствуйте! — обманчиво мягко начала разговор я.
— Привет, Эрин. Рад тебя видеть.
Дерек Юргес был сама обходительность. Разве можно представить, что этот светлый, статный человек может унижать и бить сына? Ох, как же он хотел сохранить свежесть, молодость и мужественность… У него были русые волосы, приятные глазу, их унаследовал и сын. Жаль, что Юргес-старший выбрал плохого мастера: пересаженные локоны вызвали едва заметную аллергию на коже, да и цвет не лёг равномерно. Мне частенько приходилось красить маму, так что я прекрасно знала, как выглядят волосы после осветлителя.
Куча толстых колец перевешивали руки. То там, то тут виднелись артефакты. Не удивительно, что у мужчины была гладкая кожа, подтянутое тело, приветливая улыбка на губах. Он подпитывал себя артефактами, но не с буквой «Б», а с буквой «Ю».
— Как вам представление? — Я усиленно проваливалась в светскую беседу.
— Ты хорошо держишься на сцене, — дипломатично вывернулся мужчина, — но это неудивительно. Ты и в драмкружке выступала блестяще.
Вот тут я, мягко говоря, удивилась.
— Вы видели, как я выступала?
— Конечно. — Дерек Юргес явно был доволен моей реакцией. — Иногда заходил с твоим отцом после работы.
— Ого! Я вас не помню, — сконфузилась. — Мне казалось, отец никому обо мне не говорил.
— Ну как же не говорил, я ведь был его лучшим другом. Я знал обо всех женщинах, что у него были.