— Что?! Не-е-ет! Ты что, артефак?!
Я поморщилась. Ненавижу это слово.
— Артефактник вообще-то.
— А-а-а…. — разочарованно протянул он.
— С чего бы такая нелюбовь? — уточнила удивлённо.
— Фу, гадкие ребята, — скривился рыжий, словно ему в рот сунули лимон с солью.
— Я тоже гадкая?
— Ты прикольная. Кстати, ты, получается, в ГАУ учишься? Я слышал, только оттуда можно в «Берлингер» попасть.
— Э-э… да.
— Да ты крутышка!
— Сам-то чем по жизни занимаешься? — отчаянно попыталась увернуться от скользкой темы.
— Сейчас учусь. Кстати, тоже в ГАУ. Да-да, привет сестра по разуму! — Надеюсь, он не увидел, как нерадостно я вздохнула. Такие «тесные связи» мне были ни к чему — велик риск, что моя ложь раскроется.
— А какой факультет? — спросила с довольно неестественной улыбкой.
— Инженер по строительству железнодорожный путей.
— Ого.
— А ты как думала, — распушил павлиний хвост парень. — Ну вот… а в свободное время помогаю «антиартефакам».
Я замерла.
— Серьёзно?!
— Да, — пожал плечами Джош, его глаза по-прежнему смеялись, будто ничто в мире не способно было его расстроить.
— Так вот почему ты меня не любишь, — кивнула в ответ.
— Тебя люблю. А артефаков нет.
Было узко и душно. На зелёной ветке всегда сновало немного людей, да и те — вели себя так тихо, словно попали в карантин. Мы шагали по тёмному асфальту, через тонкие подошвы кед прощупывались камушки. Пахло спиртом. Здания давили непривычными для акамарцев объемами, не высокие и змеевидные, а похожие на медведей, с выпуклыми животиками-крылечками. Одни были крупными, другие больше напоминали медвежат, ещё маленьких, но очаровательных.
На ветке здравоохранения нечасто можно было встретить улыбающихся личностей. Чаще всего больные, измученные, почти всегда — с ожогами.
Много было родителей с детьми.
Ребёнку тяжелее всего приспособиться к солнцу. Несмотря на то, что Акамар по большей части погружен в тень от второго яруса, это не спасало молодую кожу от перегрева, ожогов, язв.
— Слушай, раз уж почти час придётся идти вместе, — мученически высказался Джош, — может, расскажешь, что вообще заставляет людей становиться артефаками?
Я недобро посмотрела на парня.
— А вас тогда что заставляет бороться против нас?
— Мы боремся не против вас, а против того, что вы создаёте.
Я взглянула на крыльцо одной из больниц, где, облокотившись на перила, курили врачи в тёмно-синей форме. Рядом с ними стояли несколько пациентов в больничных одеждах. Медленно и лениво падали к земле крошечные песчинки, принесённые ветром с поверхности. Хрустящие кристаллики стали настолько обыденным явлением, что к ним давно привыкли. Картина была до безобразия безмятежной.
Наш разговор грозил вылиться в нешуточный спор — тема довольно скользкая, а мы по разные лагеря, и каждый уверен в собственной правоте. Я никогда не горела желанием кого-либо переубеждать.
— Лично я мечтала об этом с детства, — сказала ровным голосом. Повернула голову, взглянула на сосредоточенный профиль Джоша, чуть улыбнулась, когда ветер потрепал его рыжие волосы. — Это мой дар, и я всегда его чувствовала. Не знаю, как тебе объяснить. Это как… родимое пятно. Оно не приносит дискомфорта, ты его даже не замечаешь какое-то время, но оно у тебя есть, и ты об этом знаешь.
— Нет, ну это ладно, — отмахнулся парень от скучного объяснения, — чем вам люди-то не угодили?
— В каком смысле?
— Я просто правда понять не могу, зачем надо было уродовать чувства. То есть ты понимаешь, что теперь даже не получится переживать? Купил себе артефакт счастья и наслаждайся жизнью.
— Мы всего лишь несём свой дар людям. Принимать его или нет, это уже их выбор. Никто не заставляет тебя покупать этот артефакт.
— Не заставляют? А постоянная реклама? Люди ведутся, а потом впадают в зависимость!
— Ну, у тебя же есть своя голова на плечах. Или нет?
Спустя некоторое время стало понятно, что зря я волновалась.
Мы не повышали голоса. В Джоше не чувствовалось той беспардонности, которая заставляет некоторых до посинения отстаивать свою точку зрения. Он умел слушать, даже иногда прислушивался. Мы обсуждали артефакты, и в какой-то момент ушли в философский вопрос: что будет, если человеку предоставить выбор, какие чувства испытывать в данный момент?
Район кончился незаметно. Мы даже и не поняли, когда свернули вправо. Сама ветка обычно тянулась волнообразно, когда наступал резкий поворот, значит, начинался другой район.
— В артефактике будущее, — воодушевлённо изливала душу я, совсем забыв, что не спала всю ночь, — ты же наверняка знаешь, что магия делится на три вида. Физмагию и филмагию давно разгадали, даже если и создадут ещё артефакты, они будут похожи на те, что уже есть. Но рациомагия — наш кладезь. Разгадав рацио, мы сможем спасать умирающих, понимаешь? Возможно, мы полностью искореним деменцию, Альцгеймер, Паркинсон. Только представь себе мир, где больше не нужны будут аппараты ИВЛ. Ни одной комы, ни одной опухоли…