— Ты советовал? — Я замерла.
— Да. Мы… разговаривали на счёт оплаты твоего обучения. Хотя я был уверен, что ты поступишь на бюджет.
Мой мир плавно накренился, а затем и вовсе перевернулся. Руперт Берлингер настолько верил в меня, что рекомендовал поступать в ГАУ на бюджет?!
— Ну… я на платном, — тихо буркнула.
— Знаю, но это же не приговор.
В этот момент я осознала, кем являюсь в его жизни. Он не считал меня неудачей, позором, навязчивой родственницей. Для него я была просто пустым местом. Похоже, он даже не просматривал счета, которые приходили ему из колледжа раз в полгода. Отец поручал какому-то доверенному лицу их оплатить, и на этом его обязанность вспоминать обо мне заканчивалась.
— Как мама? — спросил он, пока я закрепляла линию на игольном ушке.
— Ну… как всегда. Любит поругаться, и всё такое.
— Она вчера выпила, да?
— Откуда ты знаешь?
— Она мне позвонила часа в два ночи. Голос у неё… как бы это сказать, слегка заплетался.
— Да, она любит напиваться и звонить кому ни попадя. Часами может болтать, какая она бедная и несчастная. Не обращай внимания.
— Любит напиваться? — недоумённо перепросил Руперт.
— Забудь. Она же ничего плохого не сказала? Меня она даже не отругала сегодня. Просто попросила держаться от тебя подальше.
— Мне сказала, что я ломаю тебе жизнь и порочу твою фамилию.
— В общем, как всегда.
Мы понимающе переглянулись.
Моя мама не читала СМИ и не смотрела новости. Но зато это делали её знакомые. Как только стало известно о… вчерашнем инциденте в лифте, её завалили разговорами. Я думала, она меня как минимум убьёт, но нигде не сказали, что дочь Берлингера — стажёр в его компании. Они в принципе не знали о дочери, и меня упомянули под фамилией Шэдли.
Мама решила, будто я туда по дороге заезжала, ведь меня всегда тянуло к родному отцу, а он, как обычно, всё испортил и подставил своего единственного ребёнка. Если Руперт и ляпнул ей что-нибудь про стажировку, то с пьяну она либо не осознала, либо банально не запомнила.
На этот раз меня пронесло.
— Теперь ищи линии С. Они несут в себе все свойства магии. Самые яркие и самые крупные.
— На какие иглы их закреплять? — сосредоточенно спросила я, потом опомнилась, что сама должна знать, но Руперт не разозлился.
— На пятнадцатую и двадцать седьмую.
— Хорошо.
Я последовательно выполняла поставленную задачу. Руперт некоторое время молчал, внимательно контролируя мою работу, потом, словно невзначай, задал вопрос:
— Как ты после вчерашнего?
— Нормально. Явно лучше, чем Карим, — мрачно пошутила, заметила промелькнувшую тревогу на лице отца и поспешила добавить, пока он не решил, что у меня поехала крыша: — Я в порядке. Уже известно, что с ним случилось?
— Нет, пока нет.
Я пристально посмотрела на Руперта. Было очевидно, что это умелое, но всё-таки враньё. Когда сам постоянно лжёшь, такие вещи считываются за секунды.
— Ладно, — сделала вид, что ничего не заметила. — Надеюсь, скоро всё выяснится.
— Да. Ну что, свой рисунок ты закончила, — подытожил Руперт. — Молодец. Не так уж и трудно, правда?
— Точно. Только у нас тут ещё куча линий осталась.
— Конечно. Ты создала самое примитивное плетение, бывают намного, намного сложнее. Для них и энергии нужно больше. — Отец внимательно присмотрелся к моему лицу. — Эрин, ты хоть поняла, что конкретно создала?
— Само собой. Плетение для артефакта.
— А что это за плетение?
Весь день я провела в учебнике, часами глазела в один и тот же рисунок, пыталась разобраться в линиях. И забыла, ради чего!
— Ну… про память, — брякнула.
Руперт Берлингер не выдержал и рассмеялся, тихо и достаточно нервно.
— Эрин, если ты собираешься связать свою жизнь с артефактикой, то к таким вещам нельзя относиться бездушно. Ты должна понимать, что ты делаешь и для чего. Когда я создаю артефакт, я всегда представляю себе человека, которому мой труд обязательно поможет. Благодаря плетению, которое ты создала, у кого-то из людей улучшится память. Несильно, так как рисунок простой, но всё-таки ты поможешь. Твоё дело принесёт этому миру пользу. Никогда не забывай об этом, когда в следующий раз будешь сплетать магию.
— Знаешь…
Не было таких слов, способных выразить чувства. Поэтому я быстро приблизилась к отцу и порывисто обняла.
— Спасибо.
— Н-не за что.
Он осторожно постучал меня по спине, выказывая тем самым ободрение.
Я оторвалась от его шеи и сделала шаг назад. Улыбнулась и вздохнула.
— Ну, ладно. Понесу свою работу на место.
— А… артефакт…