Руководитель промолчал, не видя необходимости произносить разные слова, отражающие одну и ту же суть. "Прощай, Эрин". Вот, что он пытался донести до моих ушей.
-- Мне казалось, теперь в моей жизни появились люди, которым можно доверять, -- сглотнув, проговорила негромко, глядя при этом на мокрую землю. -- Но нет. Всё как всегда.
-- От нашей веры в тебя сейчас ничего не зависит, -- сказал Эван, не решаясь подойти ещё ближе. И не надо. Мне хотелось, чтобы он ушёл навсегда.
-- Вы все рядом только пока всё хорошо, -- зло шмыгнула носом я, подняла голову, встретилась в ночи взглядом с тёмно-зелёными глазами и молча кивнула. После чего, не утруждая себя лишними объяснениями, пошла прочь.
Когда плечом поравнялась с Эваном, чтобы обойти его, младший партнёр схватил меня за запястье, призывая остановиться. Но прежде, чем он сказал хоть слово, я его перебила и заговорила первой:
-- Я этого никогда не забуду, ясно?
-- Только без глупостей, прошу тебя.
-- Я. Этого. Никогда. Не забуду, -- прошипела отрывисто и выдернула руку.
-- Вас подвести? -- сочувственно спросил Ибрагим, когда я приблизилась к машине.
-- Нет, что вы, я же живу на оранжевой ветке! Мне идти пять минут! -- яростно огрызнулась на водителя и побрела сквозь тусклый свет уличных фонарей, стену дождя и промозглый ветер.
Домой я вернулась со шмыгающим носом, успев вдоволь наплакаться в вагоне поезда, под недоумённые взгляды случайных зрителей. К тому моменту, как я зашла в тёплую и не очень уютную прихожую, в душе утих огонь ненависти, разумом овладел холодный расчёт и желание отомстить за несправедливость.
Поднявшись к себе в комнату, я переоделась, а затем попросила у Кайла видеофон.
Набрав нужный номер и дождавшись, когда на том конце трубки ответят, уверенным голосом заговорила:
-- Привет. Как насчёт того, чтобы устроить мега провокацию в "Берлингере"? Я хорошо знаю план здания, вот только у меня пропуск недействующий. Но всё равно. А ещё мне нужен баллончик с самой яркой краской. Я знаю, чей дом заслуживает слова "артефак".
Глава 3
Никогда бы не подумала, что окажусь в этом месте. Наверное, было наивно полагать, что ты в жизни всегда будешь держаться одной стороны: политики, принципов, убеждений, традиций. Мне казалось, что те, кто находится по другую сторону баррикад -- враги. Или, во всяком случае, пока не поняли, как правильно.
Они не должны были стать единомышленниками, соратниками, собратьями по оружию.
Но они стали.
-- Я уже говорил, что "антиартефаки" -- не дружная компания. У всех нас за плечами есть история, которая заставила прийти сюда, -- довольно уравновешенным голосом говорил Джош.
"Сюда" -- это в логово "антиартефаков". Кто бы мог представить, что оно находится почти рядом с моим домом -- на синей ветке, только в самом её конце. Тут располагалась высокая башня, через вершину которой проходили электролинии. Башня состояла из железных балок, переплетённых между собой в форме мозаики. Примерно на середине её "обрезал" железнодорожный мост. Верхний ярус был построен таким образом, что огибал массивные здания. Крепления стояли по обеим сторонам высоток, и те выглядывали в образовавшиеся "дыры", стремясь ввысь.
Снизу казалось, словно ножиком провели по торту, отделяя от него кусочек.
Башня состояла из двух секторов: нижнего, где виднелись лишь балки и пустота между ними; и верхнего, который возвышался над железнодорожным мостом. На верхнем секторе и обосновались "антиартефаки". Они облепили балки фанерами, сделали пол, создав эдакий "домик на дереве". Прямой лестницы в жилище не было, взбираться пришлось по чёрным железякам, которые оставляли на руках следы ржавчины и грязи.
-- Ненавижу артефаков, -- произнёс Джош. Судя по всему, это был пароль, по которому деревянный люк отворился, и нас впустили внутрь.
Мне казалось, парень не сможет довериться мне так сразу: всё же я столько распиналась о любви к этой науке, о стремлении во что бы то ни стало стажироваться в "Берлингере". И теперь вдруг звоню ему и предлагаю совершить то, на что влюблённый в свою профессию ни за что не согласится.
Но Джош даже расспрашивать ни о чём не стал. "У нас у всех своя история". Он предложил пойти сразу к их "начальству".
На деле "начальство" оказалось мужчиной лет тридцати с виду, имеющим спортивную фигуру и широкие плечи. Он был не очень высокого роста, с тяжёлым взглядом карих глаз и очень густой бородой. На нём красовались спортивные штаны и толстовка -- очень популярная одежда на синей ветке.