Мне нужны были: ясная голова, холодный разум, полная сосредоточенность и желательно -- тишина вокруг. Но последнего добиться было трудно, поэтому я ушла в себя и успокаивалась в своей вселенной, наедине с собой.
Как только мы вышли на платформу, Джош заткнулся.
Я спустилась по кованным ступенькам, чувствуя, как они резонируют от моих прыжков. По асфальту продолжила путь уверенным шагом, обогнав Джоша и возглавив нашу мини-группу. Дома светились огоньками, означающими, что обитатели закончили свой трудовой день и теперь наслаждаются семейно-бытовыми проблемами. Мы шли молча, под ногами иногда шуршал песок.
Уже на подходе к восемьдесят девятому дому, я сняла со спины рюкзак, вытащила оттуда баллончик и начала его встряхивать. Шарики внутри захрустели, ударяясь о железные края банки.
Затем натянула капюшон, надела маску, которой Джош любезно поделился, и жестом приказала парню держаться подальше. Это был мой бой, так что участвовать должна была только я. Он на подстраховке.
Приблизившись к нужному дворику, отметила, что света в окнах нет. Отлично. На оранжевой ветке было как всегда тихо и безлюдно, что только играло на руку.
Я подошла к двери и, как и просил Джош, прикасаться к ней не стала, чтобы не сработала сигнализация. Нанесение краски было менее чувствительным для системы охраны. В очередной раз встряхнув баллончик, я принялась рисовать букву "А".
Жаль, что мы не вышли чуть раньше. Лучше бы на улице только вечерело, а не наползла полная темень. Использовать фонарики мы не могли, потому что соседи сразу бы обратили внимание. Так что пришлось рисовать почти интуитивно, полагаясь на собственную меткость и небольшое свечение от других домов.
Маску я вынуждена была вернуть обратно в рюкзак, ибо её маленькие разрезы для глаз мешали нормально делать своё дело.
Я уверенно водила баллончиком вверх и вниз, обрисовывая контуры букв. Во мне не жил прирождённый художник, но скучные лекции помогли научиться использовать разные шрифты. Мне не хотелось делать очень красивый -- всё же я тут не ради эстетического удовольствия, просто аккуратный и разборчивый.
"АРТЕФАК".
Было бы здорово ещё подрисовать характерный знак из того самого пальца, но внезапно меня окликнул Джош:
-- Эрин, -- шикнул он, -- кто-то идёт!
Я тоже услышала довольно громкие приближающиеся шаги. Быстро убрав баллончик, я развернулась и со спокойным лицом пошла обратно по подъездной дорожке, делая вид, что просто заходила в гости, а хозяина дома не оказалось.
Как только вышла за пределы чужой теорритории, мне в глаза ударил ослепительный свет. Я вздрогнула и быстро прикрыла глаза рукой.
-- Эрин?! -- услышала удивлённый голос Эвана.
Выставила козырёк из ладони и, щурясь, взглянула на мужчину.
На нём был спортивный костюм, его серый цвет на тёмном фоне был особенно заметен. Руководитель недоумённо смотрел на меня, кажется, не догадываясь, что я только что сделала.
Он был на ночной пробежке, возвращался домой, увидел тень, отходящую по его подъезной дорожки, и посветил фонариком от видеофона, внезапно узнав в силуэте меня.
-- Понимаешь, Я не обязана отвечать за ТВОИ ошибки, -- сказала ему сухим голосом.
А потом меня за локоть схватил Джош и дёрнул в сторону, призывая сматываться.
-- Чего стоишь-то! Бежим! -- воскликнул он.
И мы оставили Эвана ошарашено глядеть нам вслед.
Глава 4
В то время как большинство студентов разъехались по домам, Джош на лето остался в общаге. Вместе с ним тут прозябали ещё несколько его друзей. Хотя "прозябанием" это можно было назвать с большой натяжкой.
Они не сидели на месте, собирались компанией и устраивали себе развлечения. По знакомству попадали в клубы на розовой ветке, потому что их друг был там постоянным ди-джеем; ходили на местные вечеринки в этой же общаге; могли собраться через третьих лиц у кого-нибудь в частном доме в элитном районе; или, например, прыгали на поезда.
Это были те самые ребята, которые вместе с Джошем улепётывали от контролёров.
После нашего совместного вандалистского поступка, рыжий решил, что мы отныне повязаны узами дружбы на крови и общей тайне. Уже утром следующего дня он проверил, не забрали ли меня в полицию, после чего (убедившись, что ему опасность не угрожает) пригласил погулять. Отвертеться было сложно, так что пришлось тусоваться у него в общаге.
Я тоже ожидала, что меня запрут на обещанные пятнадцать суток. Мне всё казалось, что вот сейчас мой планшет завибрирует, и на том конце трубки отец скажет, что отныне я ему не дочь, а также не артефактник в его фирме. Потом вспоминала, что планшет разбит, и грустила ещё больше.