— Эрин в беде, — прошептал Шэйн. — Она в туалете на восьмом этаже. Не знаю, что с ней. Но… может, паническая атака. Не знаю, правда.
— Ты уверен? — едва шевеля губами, уточнил Эван.
— На все сто.
— Прошу прощения, — хладнокровно проговорил Дэппер в микрофон, — я вынужден прервать своё выступление. Меня заменит мой коллега Дастин Уокер.
Глава 4
Глава 4
Я не могла с этим справиться. Не знаю, что случилось. Просто не могла и всё.
Оно было повсюду.
Оно было во мне.
Эта штука вгрызлась в душу и не собиралась отпускать, пока не оставит от меня одни обглоданные кости.
Эта штука называлась отчаяние.
— Эрин? Ты тут?
О нет. Нет!
Попыталась левой рукой вытереть слезы-сопли, шмыгнула носом несколько раз и выдавила:
— Всё нормально. Я в порядке.
— Эрин.
— Не надо. Ничего не надо. Я не плачу уже.
Повернула голову и вздрогнула настолько сильно, что ударилась макушкой об ободок раковины. О нет. Эван! О НЕТ!
Я ведь не опознала его. Поняла, что голос мужской. Показалось, что незнакомый. Думала, кто-то из добрых людей решил помочь ревущей девушке, а реальность подготовила сюрприз.
— Ты… ты… ты чего…
Я попыталась принять более подобающую для таких встреч позу, но ноги заскользили по полу, а голова вновь ударилась о раковину. Пришлось замереть, чтобы не сделать хуже. Решила вытереть слёзы на лице, автоматически подняла обе руки и, естественно, поцарапала себя железными прутьями.
— Прости, — выдавила тихо и начала плакать.
Постаралась свернуться калачиком — к нему спиной, чтобы он не видел моих слёз. Их редко кто видел, и Эван вообще не должен был быть среди тех, кому выпала эта незавидная участь.
— Эрин.
Он коснулся моего плеча. Сквозь ткань футболки я остро ощутила его тёплую кожу.
— Не надо меня трогать! — прогнусавила. — Всё нормально!
— Эрин.
Ну чего? Вот чего?
Я не хочу, чтобы меня видели. Неужели непонятно?
— Давай, аккуратно.
Эван сжал мою правую руку в районе предплечья и начал тянуть на себя.
— Что… н-нет…
Сообразила, что он пытается сделать. Начала сопротивляться. Взбрыкнула ногами, в очередной раз долбанулась о раковину, начала всхлипывать ещё сильнее — теперь от боли, попыталась обратно забиться в угол.
— Вылезай. Не дури.
— Не надо. Пожалуйста, уходи, — чуть ли не провыла ему в ответ.
— Это не сложно. Ну.
Я знала, что с ним бесполезно спорить, что-то ему доказывать (даже очень аргументированно), он всё равно сделает по-своему. И ещё меня жутко раздражал его приказной тон, но когда Эвану что-то требовалось — он переходил на него, и тут уж хочешь не хочешь, а делать будешь.
Меня лишили выбора ещё в тот момент, когда руководитель появился в помещении, даже если поначалу казалось по-другому.
— Давай. Ничего сложного, — повторил он.
Мне не отвертеться. Повернулась насколько смогла и позволила вытянуть себя из-под раковины.
— Ну вот видишь, — мягко сказал Эван. — Я же говорил — это несложно.
Он заставил сперва повернуться на бок, а потом опереться на колени и выползти к нему. Он по-прежнему держал меня за руку, и даже когда мы оказались друг напротив друга, руку не отпустил. Продолжил тянуть… тянуть… притягивать ближе.
— Теперь голову сюда, — приказал огорошенной мне. — Ну и всё. Не так уж трудно, правда?
Я оказалась в его объятиях.
Как ребёнок уткнулась лбом ему в плечо. А плечо было мягким-мягким, потому что под пиджаком скрывалась подкладка. И я внезапно осознала, что мы сидим на коленях на полу. И ладно я, у меня хотя бы джинсы, да футболка. Но Эван? Он же в дорогущем костюме.
— Спасибо, — прогнусавила в атласную серую ткань.
— Не хочу тебя обидеть, но по моим наблюдениям мама у тебя не из тех, кто обнимает детей.
— Не из тех, — согласилась тихо.
— Тебя не обнимали никогда, — сказал он мне.
— Обнимали, — не согласилась. — В моей жизни были люди, которым хотелось меня обнимать.
— И где они сейчас?
— Мы с ними расстались, — со слезами выдавила я.
Сама не заметила, как вцепилась в его пиджак, скомкав ткань в левой руке. Будь я кем-нибудь другим, он, наверное, прибил бы меня на месте за это. Но сейчас он сам сидел рядом, сам притянул к себе и сам обнимал.
— Эван… — Слёзы покатились с новой силой. Стало тяжело дышать, лёгкие разрывались. — Я сдаюсь. Сдаюсь.
— Сдаваться нельзя.
— Я так больше не могу.
— Сдаваться, Эрин, нельзя. Никогда. Всё получается.
— Ничего не получается. Ни… че… го…
Не хватало сил выговаривать слова.