В моём воображении он поднимается на второй этаж, в свою спальню. В таком огромном доме это не единственная спальня, но все остальные пустуют — их просто некем заполнить, дом фактически мёртв.
Он засыпает с дырой в груди. Кто-то виноват в этой дыре, кто-то превратил этот дом в кладбище.
Наверняка здесь было много женщин, но они не оставили после себя ничего.
Я не собиралась быть одной из…
— Эван, — сказала хрипло, не глядя на него, вместо этого наблюдая за искусственными языками пламени на стене.
— Да? — Он подошёл ближе.
— Мне срочно нужен душ.
— Хочешь, чтобы я тебе помог? — Он как-то растерялся.
— Да, — кивнула, всё также глядя перед собой. — Душ я найду. Полотенце тоже. А ты должен сделать кое-что…
Я рассеянным движением вытащила видеофон и начала быстро печатать.
— Что именно? — Руководитель ощутимо напрягся.
— Вот это нужно купить.
— Чего?
Я отправила ему список продуктов. Полюбовалась его удивлённым лицом — такое зрелище слишком редкое явление, чтобы им не насладиться.
— Я в душ, — мягко улыбнулась. — А ты в магазин. У тебя минут пятнадцать.
— Магазины не работают уже.
— Ты же Эван Дэппер, придумай что-нибудь, — пожала плечами.
Он будто бы втянулся, посмотрел на меня заинтересованно, с задоринкой.
Вода помогла очистить не только тело, но и разум. Стало легче дышать. Накатила запоздалая усталость, руки двигались с ленивой неохотой, ноги гудели от постоянного хождения, во всём теле появилось непонятное томление.
Я вышла из душа спустя только полчаса, обмоталась полотенцем, посмотрела на сложный механизм сушилки для белья, встроенной в стену — никогда такого не видела. После минутной заминки решила всё же остаться в полотенце. Свои вещи сложила аккуратной стопочкой и вышла к Эвану.
Он уже вернулся, экопакеты с продуктами стояли на кухонном столе.
Я прошла по холлу, наступая на мягкий ковёр, следя за своим руководителем. Если мужчина не смотрит на женщину в одном полотенце так, словно собирается взять её прямо на полу, то что они вообще делают рядом друг с другом? Эван смотрел. Мысленно я была довольна, но сделала вид, что меня это не особо тронуло. Всегда очень приятно чувствовать себя желанной, тем более мужчиной, который не безразличен.
— Тут всё, — довольно сказала я, когда осмотрела содержимое пакетов. — Но вино я не просила.
— Это приятный бонус. — Уголки губ Эвана проказливо дёрнулись.
Он не отводил взгляда ни на секунду, с каждым мгновением кожа плавилась от этих проникновенных зелёных глаз.
Сохранять спокойствие становилось всё сложнее.
Я взяла фарш, масло, повернулась к кухонной стойке, поставила продукты на неё, и начала методично оглядывать автоматически вылезающие ящики и доставать все нужные мне предметы. Я не могла готовить одной рукой — Эван это знал, потому без лишних уточнений начал помогать. Когда наш очень поздний ужин находился на стадии «брызни маслом наглому человеку в глаз», Эван не выдержал.
Он пристроился позади меня, обхватил руками за талию и прижался губами к оголённому плечу. Уровень тестостерона просто зашкаливал, пришлось опереться на стойку, чтобы не рухнуть из-за подкосившихся колен.
— Это настолько красиво, что похоже на сон.
— Красиво? — тихо переспросила.
Кажется, я начинала сходить с ума.
— По-домашнему. Очень. — Он потёрся носом о мою кожу.
— Если девушка готова стоять у плиты и готовить котлеты для мужчины, значит, в дело вмешались чувства. И всё очень плохо. — Я одурманено прикрыла глаза.
— Это совсем не плохо, — покачал он головой. Ещё немного таких интимных действий, и я скину чёртово полотенце. — Кому ещё ты готовила котлеты?
— Никому.
Предельно честно.
Он облюбовал моё плечо и переключился на шею. Я наклонила голову, чтобы насладиться будоражащими мурашками, мгновенно побежавшими по чувствительной коже.
— Ни за что не поверю, что у тебя никого не было, — шепнул он между мягкими, трогательными поцелуями.
— Этого я и не говорила. — Сохранять спокойствие было всё труднее. — Но ты первый, кому я готовлю котлеты. Добровольно.
— Приятно быть первым, — тихо сказал он, целуя мочку уха. — Но меня не проведёшь, Эрин. Я знаю про твоего парня. Рыжего.
— Ревнуешь? — слегка повернула голову, коснувшись щекой его лица, чувствуя, как в сердце пробрались боль и досада.