Мы прибыли к рудодобывающей компании где-то под вечер, такого облегчения мне ещё ни разу не доводилось испытывать (как бы страшно ни было это признавать, но проигрывало даже известие об очнувшемся Эване). Я перевалилась через корпус коляски, рухнула на жёсткую землю, подняв над собой песчаное облако, и чуть не начала целовать приятную, просторную поверхность континента.
— Поезд уезжает через десять минут, — рыгнул байкер, ревностно содрал с меня кусочек зацепившегося за одежду одеяла, кинул его обратно в коляску и сплюнул на прощание.
Я доползла до одинокого лысеющего кустика, облегчила участь своего компаньона мочевого, кишечнику приказала не вякать, и, едва шевеля ногами, побрела к поезду. Знакомые мужчины из моей коляски помогли забраться в вагон с железной рудой.
Хотела бы я сказать, что мы тут же взяли и отправились в путь. Но отправление задержали на два часа.
Наверное, обстановка была ужасающей, однако в моём полуживом сознании это не зафиксировалось. Я отметила про себя, что лежать на черных кристалликах минералов было вполне терпимо, места много, можно было вытянуть ноги и даже руки. Мужчины из моей коляски, видимо, не первый раз передвигались по стране подобным образом и выбрали самый удобный вагон, где не было крупных камней.
Голод усиливался, а встретить по пути супермаркеты надежды не было. Другие отчаянные путешественники тоже еды с собой не взяли, потому что дела наших компаньонов мочевых мы справляли в уголке вагона, предварительно просив остальных людей отвернуться.
Один из мужчин одолжил мне кусочек ткани для тюрбана и, видя мои нервные потрясывания, пустил полежать на своём спальнике, который предусмотрительно взял с собой. На самом деле, люди рассортировались по вагонам, но всех их объединяло одно: они подготовились. Повязали головы, укутались в одежды, прихватили удобные комплекты подушек и спальных мешков, чтобы не замерзнуть ночью.
Надо ли говорить, что единственным козлом отпущения оказалась я.
Козой.
Никто не рисковал перелезать через вагоны, потому что если навернёшься с поезда — никто тебя по пустыне искать не будет. Мы скучковались впятером — тем же командным составом, каким ехали в мотоциклетной коляске.
Мне повезло встретить таких потрясающих людей. Думаю, это поездка не превратилась в пытку только благодаря им. Меня укрыли всеми лишними вещами, которые только смогли отыскать, чтобы солнце не нанесло ещё большего вреда. Когда наступила ночь, и стало невыносимо холодно, мои товарищи по несчастью сдвинули спальники вплотную друг к другу и согревали своими телами.
Это не особо помогло, я дрожала, как осиновый лист.
Остальные, как ни странно, тоже.
Холод был того пронизывающий, что никто этой ночью так и смог уснуть. Я всеми силами пыталась увлечь себя рассматриванием звёздного неба и составлением карты созвездий, только вот стучащие зубы никак не давали сосредоточиться.
Спустя примерно восемнадцать часов с начала этого чудовищного путешествия усталость достигла критической отметки. Я вырубилась — на минутку или на час, не знаю. Меня растолкал один из мужчин, рядом с которым я тщетно пыталась согреться.
Вдалеке из земли, словно кактусы, выглядывали кусочки высотных зданий. Акамар стремительно приближался.
Железную руду в наш город не поставляли, следовательно и станций для высадки пассажиров не было. Но машинист получал процент с тех грязных единиц, что бедные эль-натовцы отваливали байкерам, а потому двух- или трёхкилометровый таворняк начал оглушительно тормозить.
Трясущимися руками я схватилась за железную лестницу, что была у каждого вагона, и начала спускаться. Отцепилась ровно в тот момент, когда состав тронулся. Меня накрыло песчаной волной, я обессиленно упала и свернулась эмбрионом.
Когда земля перестала трястись, а пыль улеглась, я приподнялась на локтях и заметила ещё одного человека, сошедшего с поезда. Он медленно приближался ко мне.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем в чёрном от сажи лице я смогла различить Дерека Юргеса.
Глава 2
Пустыня никого не пощадила, во время поездки на байке песок облепил с ног до головы, а поезд с железной рудой украсил сверху прекрасными тенями. Мы были похожи на беженцев, переживших взрыв на угольной шахте.
Дерек Юргес меньше всего напоминал миллиардера, прародителя современной артефактики. А больше всего — черномазого преступника в тюрбане.
— Ну и что ты устроила?! — тон у него был, впрочем, очень даже бандитским.