— Простите. Мы к другу. Мы будем тихо себя вести, — подала я голос.
Женщина поняла, что власть слишком велика и ловить тут нечего, поэтому моментально потеряла к нам интерес.
Всё-таки я выбрала подходящее время. Так, чтобы большинство «лишних людей» разбрелось, в том числе и из палаты Джоша. Но при этом не слишком поздно, чтобы и нас не попёрли прочь.
— Да уж, «подходящее», — тут же взбеленился Корни, — у тебя ещё семь дней, а ты сразу хочешь ему мозг поджарить!
— У нас не се…
— Ой, да что ты несёшь!
— …мь дней!!!
— Вы снова шумите?! — материализовалась сотрудница больницы. Должность её была для нас загадкой, а вот намерение вышвырнуть вон — реальным фактом.
— П-простите, — я аж заикаться начала, в основном от стыда. За Корни, конечно!
— Ребятки, либо вы успокаиваетесь прямо сейчас, либо вас выводит отсюда охрана, — тоном грозной училки прищучила нас мадам.
— П-понятно, — подхватил мой мандраж Корни.
Удовлетворив её потребность в унижении, мы продолжили. Но уже очень тихо.
— Всё из-за тебя. — Губы рациомага едва не свело судорогой, ругаться в полрта оказалось невыносимо.
— Ты с самого утра орёшь.
— Это ты орёшь.
— Ты начал.
— А ты продолжила.
— А ты продолжил после меня.
— А ты парню мозги решила поджарить.
— А ты сказал, что поможешь, и не помогаешь.
— А ты сказала, что не хочешь, чтобы он умер.
— Я и сейчас не хочу!
Корни бдительно осмотрелся, и, словно сдувшийся шарик, в одном шипении высказал единственную, но главную претензию:
— Ты его сама и убьёшь!
Я подошла вплотную и выдохнула ему в лицо:
— Джош не умрёт.
После чего с двойной решимостью направилась в нужную палату.
— Твоя теория — это просто сказка! — продолжал шипеть Корни за моей спиной.
— Ты видел…
— Это не доказательство!
— Это факты!
— Нет!
— Ты идиот?
— Нет!
— Мы сделали нужные плетения!
— Они испорченные!
— В этом и смысл!
— Это не доказательная артефактика! Это просто…
— Просто — что? — холодно переспросила, останавливаясь прямо напротив входа в палату. — Мои фантазии?
Корни замешкался, но всё же честно ответил:
— Да. Ты так зациклилась на артефакте для Джоша, что твой мозг начал видеть связь там, где её нет.
— Магия — реальна? — Я выгнула бровь.
— Да.
— Дальше ты и сам знаешь.
Мысленно я проговорила то, что всё это время не давало мне сломаться. Если магия реальна, значит, в этой жизни возможно вообще всё, что угодно. Девочка с синей ветки без средств к существованию и без профильного образования сможет стать артефактником. Она сможет доказать отцу, что он зря поставил на ней крест. Сможет простить тех, кто причинил ей ужасную боль. Сможет спасти своего друга. Сможет создать артефакт.
Я сделала ещё шаг к палате и автоматические двери разъехались перед моим носом.
Джош был бледен и обездвижен. Аппаратура гулко гоняла воздух — и по помещению, и по лёгким парня. Смердело лекарствами и овсяной кашей, которая, кажется, присохла ко дну биоразлагаемой тарелки. Видимо, кто-то заходил, не доел и оставил тут, а санитарка не прибиралась. Плохо. Значит, её обход впереди.
— Привет, Эрин, — донеслось из-за угла.
Мы с Корни синхронно вскрикнули. Раз уж рациомаг не распознал чужие мысли, значит, тут сидел человек с артефактом защиты.
— Ждал тебя ещё вчера, — продолжил мужской голос, чей облик был скрыт в тени палаты. — А ты не пришла.
— Вообще-то я была здесь, — даже немного оскорбилась.
— Да? Видимо, мы разминулись.
— Видимо.
— Вы кто вообще?! — не выдержал Корни.
Мужчина сменил положение, его лицо окрасилось тусклым больничным светом, приправив кожу мертвенно-бледным оттенком.
— Я Гэрриэт Дженкинс. Надеюсь, ты принесла артефакты?
Глава 7
Он был главой антиартефаков, мне стоило обратить на него внимание раньше. На его длинную густую бороду, тонкие, хищные глаза, огромные ладони, готовые задушить любого, кто встанет у него на пути. Ловкие пальцы, игриво покручивающие золотистые часы.
— Это Джоша, — нахмурилась я, готовая встать ещё и на защиту имущества.
— Это моё, — блеснул желтоватыми зубами маг и встал, полностью выходя из тени.
Корни вжался в койку, испуганно посмотрел на меня. Его зрачки панически забегали туда-сюда, намекая, что парень быстренько покопался в моих мыслях. Дрожащей рукой он протянул серёжки обратно.