— Изба есть, хозяйство тоже!
— Дак куда же без мужа то? — Пробасила мать. — А если нападет враг, что от избы останется? Кто отстроит? Что зимой мы делать будем? А зимы сейчас лютые, не принимает Мороз подношений наших, Морана все чаще за селянами приходит!
— Ты не понимаешь... — Тихо прошептал отец, пряча лицо в ладони. Он выглядел усталым.
Настя с ужасом подумала, каково будет Сестрам и матери, без отца. Сейчас на войне всех молодцев отправят, ее сестрам и замуж не выйти будет. Приданное у них не большое, все на отце держалось. Девушка с ужасом представила, что отца не станет.
— Отец мой почтенный, мать моя любимая. — Девушка поклонилась в пояс родителям, которые только сейчас заметили, что младшая дочь домой вернулась. — Позвольте мне отвар вам приготовить, да сестрам моим. Давеча мяты насобирала, да мелиссы, успокоит он нас всех.
— Приготовь дочка. — Дал разрешение отец. Настя еще раз поклонилась и пошла греть воду, и травы заваривать.
Девушка открыла шкафчик, где травы хранились и задумалась. Заметив, что родители опять спорят, юркнула в подсобку, и достала припрятанный маленький мешочек, что Глаша ей дала.
Вернувшись, она высыпала содержимое мешочка в котелок, вместе с другими травами, и заварила. Когда настойка была готова, она разлила напитки по чашам и дала родителям да сестрам. Себе тоже налила, да только губами прикоснулась, наблюдая, как за спорами да грустными думами, другие незаметно, весь отвар и выпили.
С дрожью предвкушения, сидя без движения и наблюдая, Настена ждала. Потихоньку мать успокоилась, отец присел сонный, сестры по скамейкам легли. Сон одолел домочадцев, да только Настю он не тронул.
Настя встала. Травки, что ей Глаша дала, было сонным зельем, от поклонников больно назойливых. Родители всю ночь проспят, хорошо бы если только к полудню проснулись.
Девушка выдохнула. Не могла она отца из дома на войну отпустить. Да только не было у нее братьев, кто мог на себя сей тяжелое бремя взять. Не выживут мать и сестры, без плеча мужского.
А она дочка младшая. Приданного у нее практически не было, уж лучше сестры что останется поделить между собой. Тот, к кому сердце тянется, ушел давно. Лучше уж она вместо отца пойдет, чем семью кормильца лишит. Может в этой войне Ивана встретит, он ей и подскажет что.
Девушка взяла отцовский охотничий нож, да одним резким и точным движением косу себе отрезала. Длинные волосы упали на пол, оставляя небывалую легкость на плечах. Выбежав на улицу, Настя взглянула в бочку с водой. Да судорожно ахнула.
Даже без косы, она не была похожа на молодца. Девушка прокляла свою внешность, и начала ножом коротать локоны, пока короткие завитки не упали ей на глаза, пряча девичьи черты.
Вернувшись в дом, девушка нашла свои юбки, да разорвала на лоскутки. Лоскутками утянула грудь и бедра. Достав отцовские одежды, она легко в них влезла. Отец был человеком крупным. Ей же его рубахи в плечах висели, да рукава со штанинами длинноватыми были.
Достав быстро иглу с ниткой, Настена быстро подшила на себе рукава и штанины, укоротив. А вот с плечами пришлось повозиться. Из остатка обок девушка смастерила узел, в который набила соломы, да к плечам внутри рубахи пришила. Сверху накинула отцовский плащ. Достав золу, девушка вымазала свои светлые волосы, перепачкала лицо, и надела старую соломенную шляпу.
Побежав снова к бочке, она выдохнула. Теперь в ней можно было признать юнца безусого. Авось обманет, да на себя ношу отца возьмет.
Всю ночь Настена собиралась. Складывала в котомку то, что думала может понадобиться. Иглу да нитки, нож. Ложку да чашу деревянные. Всего да помаленьку. Родители да сестры спали спокойно. Настена с печалью поглядывала на них. Вдруг видит их в последний раз.
Нет! Прервала Настя сама себя! Она как в град попадет, тут же Ваню отыщет, тот и придумает чего. Да авось войны чужеземные пожалеют, не будут губить. Совесть ведь у людей везде есть, да сострадание!
На зарнице в дверь постучали. Вскочив, Настя тут же побежала открывать, да ахнула. На пороге сам богатырь стоял, ждал. Настя же слова вымолвить не могла.
— Юнец, готов ли отец твой, али братья старшие? — Устало спросил богатырь, вглядываясь в избу.
— Я... — Вдруг Настя поняла, что голос ее выдаст, и стараясь подражать молодцам, пробасила. — Хвор отец мой! Да я старший сын. Мне и идти.
— Мал ты еще! — Богатырь почесал затылок, разглядывая Настю. — Сколько зим от роду?
— Уже как шестнадцать. — Настя поклонилась в пояс богатырю, стараясь спрятать лицо. — Если не хвор бы был мой отец, разве не вышел бы он сейчас?
— Почему тебя никто не провожает. — Девушка чуть не заскрипела зубами, да что за вопросы такие?
— Маменька за отцом ухаживала ночью, да слегла, усталая! — Не хочу сердце ее тревожить, прощанием.
— Что за напасть. — Богатырь подвинулся, чтобы Настя смогла выйти. — Как зовут тебя, малой? Я Добрыней буду.
— Я... — Настя замялась. — Иван я, сын мясника Тихона.
Настя соврала намеренно, зная, что у Тихона сыновей не счесть. Обрадовавшись, что ее не раскусили, она схватила свою котомку, и побежала за богатырем, еле поспевая за его широким шагом.
— Ванька, ты пока меня держись. — Печально молвил богатырь. — Больно ты хлипкий да юный, пришибут еще ненароком.
А Настя и рада. За богатырем не страшно.
Глава 34
Хель
Это случилось на второй день. Мы сидели в саду, стараясь не мешать князю, который прогнал нас на задний двор, чтобы не путались под ногами. Сад был оазисом спокойствия в эпицентре военного хаоса, в котором цвели разноцветные цветы, и зрели яблоки на деревьях. Пение птиц смешивалось с шумом листьев, поднимаемых ветром.
Не имея других занятий, мы рисовали карты. Это было возможно, благодаря таланту Лисы превращаться в голубя. У нас получилась довольно подробный чертеж града. Дальше Лиса не летала, так как мы боялись нападения Баила на нее.
На картах мы уже начертили предполагаемые места нападения и возможные местоположения наших войск в данном случае. Стрелками мы обозначали возможные линии атаки и обороны. Выходило не ахти, в нашей команде не было ни одного мудрого полководца. Поэтому наша команда часто срывалась на споры, не согласные с военной стратегией товарища, и ища контраргументы против или за.
Мы были полностью поглощены обсуждением военной стратегии, когда вдруг Вар вскочил на лапы и зарычал. Я взглянула в сторону, куда он смотрел, и чуть не уронила ручку, вскочив на ноги. Мне показалось, что у меня кружится голова, словно я вижу иллюзии, которые даже теоретически не могло быть тут.
Передо мной стоял, улыбаясь, Проф. Я заподозрила западню, но мужчина ощущался как Проф, выглядел как Проф, улыбался как Проф...
— Черт, я облазил этот гребаный мир, чтобы ты пялилась на меня, как на призрака! — И он говорил, как Проф.
— Проф!!! — Я визжа бросилась ему на шею, обнимая всеми конечностями. Друг подхватил меня на руки, но слегка отстранился, всматриваясь в мое лицо. Взгляд его был обеспокоенным. Он смотрел на меня, как старший брат на сестру, которая только что сделала самую большую глупость в своей жизни, и которую придется теперь спасать. Я снова порывисто обняла его.
И в следующую секунду меня стремительно отбросила черная тень. Я отлетела, неприятно ударившись о землю. Моего друга повалил на землю чёрный волк, рыча, и скалясь так, что у меня кровь застыла в жилах. Воздух резко похолодел, словно мороз пронзил до костей.
Мгновенное напряжение! Появилась мысль уйти в себя, сделать вид, что меня тут и не было, но тогда жди беды. Я решительно взяла себя в руки и поняла, что пока не произойдет убийство, есть шанс остановить это безумие. Я взяла себя в руки и пока не произошло убийство, попыталась оттащить Варгаса от Профа.
Легче было бы сдвинуть скалу с места, чем Варгаса в его состоянии. Проф, несмотря на смертельную опасность, пытался не подпускать оскаленную морду близко к своему горлу, оттаскивая напавшего за шерсть и прикрывая жизненно важную часть тела.