Я нацелилась пистолетом на камень, смотря прямо в глаза демона.
— Только шевельнись, я его уничтожу!
— Да ты что! — Спокойно сказал Баил. — Давай попробуем тогда так... Машенька, деточка, принеси мне камень! Не дергайтесь, не дергайтесь, одно ваше движение, и она умрет.
Я замерла. Не честно! Я обещала Гору спасти его сестру. Он рисковал ради этого жизнью. Я не могла ее остановить. Мне оставалось беспомощно смотреть, как Машенька подходит к камню, и берет его в руки, под ликование Баила.
— Только пусть дернется с места, я его уничтожу! — Снова пригрозила я, сжимая зубы и напоминая себе, что для жалости нет места.
В ответ на происходящее раздался яростный рев Баила. Сначала я не поняла, что его так разозлило, но затем мои глаза разглядели то, что он уже почувствовал.
Камень начал медленно очищаться, начиная с небольшой искорки, свет внутри него становился все ярче. Вокруг Машеньки образовался белый вихрь, который не позволял миазмам и демоническим щупальцам приблизиться к ней. Глаза девочки больше не были пустыми, они горели огнем. За ее спиной стояла дух женщины, очень похожей на Машеньку и Гора. Это была их мать. Ее прозрачные руки нежно обняли маленькую девочку, и она поцеловала дочь в щеку. Затем ее взгляд устремился на сына, который лежал без движения. С горечью и горькой грустью женщина некоторое время изучала Гора, а затем повернулась к Баилу.
— Не меня ты должен был убить тогда, ибо мою душу уже запятнала печаль по мужу. — Женщина говорила спокойно, обнимая свое плачущее дитя. — Ты знал, что камень ищет тебе пару, добро против зла, да только не отгадал, что парой этой была не я, а моя дочь! Ты знал, что артефакт исполнит одно веление сердца каждого из двух сторон!
— Машенька, отдай мне камень! — Баил еще раз попытался приказать девочке, злобно щерясь на призрачную женщину. Его демонические щупальца снова рванулись к ним, но исчезли, развоплотившись под чистым сиянием камня. Демон и сам не мог приблизиться к девочке. Я тоже попыталась подойти ближе, но что-то не давало мне этого сделать. Чувствовала, что должна ждать.
Тем временем девочка посмотрела на маму с глазами полными слез и внутренней чистоты ребенка, еще не запятнавшего свою душу кровью.
— Мама? — Машенька протянула ручку к маме, которая, закрыв глаза положила голову дочке на плечо. Девочка погладила мать по щеке и перевела взгляд на Хаоса. — Он такой красивый, когда беленький, гораздо красивее, чем в твоих руках. Мне теперь не больно и не страшно. Я знаю, я ничего плохого не делала! Я больше не хочу ничего забывать, хочу быть с мамочкой. Моему братику еще рано с нами быть, но я его всегда буду любить. Ты теперь не можешь мной командовать. Я хочу, чтобы все, кто еще жив, поправились от твоего зла! Хочу, чтобы мой брат был живой и здоровый! Хочу, чтобы тетя, которую зовут посланницей, тоже вылечилась от своих ран!
Когда она произнесла последние слова, камень засиял непереносимым белым светом, который ослепил меня. Этот свет жег глаза, настолько он был ярким. Машенька, державшая камень, и ее мать, засияли вместе с артефактом, и начали развоплощаться. Я же почувствовала, что тело мое становилось полностью здоровым, раны затянулись. Я была снова полна сил. У меня был шанс сражаться и победить. Немедля, я рванула к камню, чтобы схватить его первой.
То же самое сделал и Баил. За камень мы схватились одновременно.
Раздался взрыв, который оглушил меня, отбросил, и наступила чернота.
Глава 49
Темнота!
Она здесь не просто отсутствие света; она как будто существо, дышащее мне в лицо. Пытаюсь открыть глаза, но это бесполезно. Неважно, моргаю ли или держу их раскрытыми; чернота неизменна и абсолютна. Пытаюсь понять, лежу ли я, стою, или сижу, но ощущения моего тела расплывчаты, словно я сама стала частью этой бездны. Протягиваю руки в пустоту, ищу хоть что-то, что могло бы подтвердить моё существование, но ничего не ощущаю.
Нет земли под ногами. Не чувствую стен или потолка. Все направления здесь потеряли свой смысл. Ветра нет, нет ощущения тепла или холода. Парю в пространстве, но это не полет. Это падение в никуда. Моя интуиция, которая всегда была моим компасом в этом мире, теперь молчит. Мои способности, энергия, кажется, покинули меня. Я стала обычным человеком, без чувств, без силы, без способностей. Стала глухой к зову, слепой к свету и немощной перед лицом темноты.
Я ору в панике, рвусь вперед. Мой крик, полный паники и отчаяния, разрывает тишину, но звучит он не больше шепота, потерянного в бесконечности пустоты. Рвусь вперед, борюсь с этой невидимой вязью, стремясь к свету, к жизни. Я не могу остаться здесь. Я не сдамся. Я должна выбраться. Я найду свет. Я должна жить.
Темнота поглощала меня целиком, я утратила всякое чувство пространства. Тогда, среди всепоглощающей черноты, увидела нечто... Очертания. Они мерцали на грани видимости, то казались далекими, то навязчиво близкими. Я не могла определить, это игра моего воображения или действительность. Страх, что это Баил, заставил мое сердце замереть.
Инстинктивно я потянулась к пистолету, который всегда был у меня на бедре. Но его не было. Вместо него — пустота. Кобура исчезла оставив меня беззащитной.
Фигура продолжала меняться прямо передо мной. То она была лишь силуэтом в тумане, с нечеткими человеческими чертами, то превращалась во что-то величественное и непоколебимое, напоминая гору. Затем, в следующий миг, она растекалась, словно поток воды, ее формы таяли и изменялись, как и цвета, превращаясь в палитру перемешивающихся оттенков.
Пытаясь отступить, обнаружила, что не могу. Будто была прикована к этому месту. Я пыталась двигаться, но фигура всё равно оставалась на одном и том же расстоянии, словно привязанная к мне невидимой нитью. Она следовала за каждым моим движением, будто была моим темным отражением. Или я была её. В этом месте, где реальность теряла свой смысл, я начала терять рассудок.
— Кто ты? — Крикнула фигуре, и она приблизилась ближе, растеклась в синих тонах, и снова стала целым плотным белым туманом, который застыл в полуметре.
— Я — знание, охваченное цепями неведения! — Последовал спокойный ответ. Голос был и низким, и высоким. Он доносился отовсюду, и неоткуда. Меня передернуло, еле могла заставить себя продолжать разговор, так как голос меня не слушался, и был отвратительно глухим.
— Как это понимать? — попыталась откашляться и сказать громче. — Конкретнее!
— Я — воля, парализованная собственной неспособностью действовать. Сила, заточенная в клетку собственного разума и чужих желаний. — Фигура опять растеклась в фиолетовых всплесках, похоже задумалась. Через мгновение она опять собралась в очертания чего-то. — Я исполняю волю миров, раскинувшихся за пределами моих оков, но не могу их коснуться. Я тень твоих желаний и твоих страхов.
— Я вообще ничего не поняла. — Страх стал потихоньку отступать. На меня не собирались нападать, и убивать. Минимум пока. — Где мы?
— Ты стоишь в центре моего существования, в самом сердце моей реальности. — Опять загадки. Фигура, ища ответ на мой вопрос, стала мелкой темно-фиолетовой моросью вокруг меня. — Когда ты спрашиваешь, где мы, ответ прост — мы внутри меня. И эта реальность, как и все, что в ней существует, является частью меня, и в то же время — моим самым настоящим заточением.
— Как понять внутри тебя? — снова попыталась оглядеться, но ничего не изменилось. — Что произошло. Помню только, что я кинулась за артефактом, помни рожу демона радом с этим артефактом. И все, темнота!
— Твоё прикосновение к артефакту стало своего рода ключом, открывшим дверь в мою темницу, в самую суть моего ’я’. Темнота, которую ты видишь, — это не пустота, это пространство моего заключения, где я существую и одновременно отсутствую. Ты оказалась внутри меня, потому что ты часть моей судьбы, и я — часть твоей!
— Ты что, сознание артефакта? — начала что-то подозревать. От нахлынувшей информации, у меня начало дергаться левое веко. — То есть ты не просто волшебный камушек, а мыслящая личность?