Вот так пролетело десяток дней. Пора. Если честно, волнуюсь. Прошла не одна неделя с тех пор как мы здесь. Как там мои родные, мой город? Безусловно, князь Аскольд следит за порядком и появившимися традициями в нашем городе-государстве. Всё же на душе тревога. Поторапливаться надо. Но… непредвиденная ситуация, все тоннели, ведущие к поверхности, блокируются химерами, они словно почувствовали, что у меня есть на них управа и необычайно активизировались. Гроз Гур выжигает их горючими смесями, но они настырно лезут, словно в последний бой. Может это и так, но я до сих пор не знаю, как пользоваться, с таким трудом добытыми, артефактами. Это меня морально убивает, но Семён глубокомысленно изрекает: — Придёт время, и ты поймешь, в чём их сила, не зря их так охраняли.
— А может это просто такая шутка богов? Развлекаются, а мы тут мозги плющим, — вздыхаю я.
— Всякое может быть, — кивает друг, — но интуиция мне подсказывает, всё достаточно серьёзно.
Я осторожно поднимаю вазу, протираю пальцами, рассматриваю выпуклые узоры, странные цветы, и, в путанице линий, замечаю иероглифы, отдалённо напоминающие славянские руны.
— Можешь прочесть? — оборачиваюсь к Семёну.
— Разобрать можно, но только смысл неясен, — он внимательно смотрит на руны. — Если своими словами, то они обозначают воду и кислород, но в каком-то изменяющем состоянии, словно они небыли водой и кислородом, а стали ими. Одним словом, для моих мыслей абсурд.
— Странная запись, она явно что-то несёт, но что? — я задумался.
— Она несёт идею, но какую, понять сложно.
Я коснулся горлышка, ощупал пробку, она намертво сварена с вазой. У меня возникла мысль, что это своеобразная ампула, и вскрывать её сейчас крайне недальновидно, может произойти неконтролируемый процесс.
— Напоминает ампулу, — пророкотал Семён, — но вскрывать её нельзя.
— Догадался, — буркнул я, бережно откладываю вазу, поднимаю маску, что-то она напоминает. Снаружи это морда неизвестного существа с чуждой нам анатомией, там, где оскаленная пасть, виднеется толстый язык сплошь в мелких дырочках, но внутри всё подогнано под человеческое лицо. Более того, наблюдается абсолютное совпадение с моими индивидуальными чертами, словно её делали специально для моей персоны. Задерживаю дыхание, одеваю её, она словно становится единым целым с головой, мелькнула мысль, что я словно надел противогаз, осторожно вдохнул воздух, ощутил цветочный аромат, чего-то испугался, сдёрнул с себя, говорю Семёну: — У меня такое ощущение, что это обычный противогаз… ну, не слишком обычный, но всё говорит об этом.
— Противогаз? Гм, интересно, — мой друг берёт её из моих рук, рассматривает внутреннюю поверхность, но прислонять к своему лицу не стал, глубокомысленно изрекает: — А мне напоминает маску для анестезии… хотя, для данной ситуации, это, скорее всего противогаз. Но зачем его передали тебе с этой ампулой? — Семён кидает быстрый взгляд на вазу.
— Мне придётся посетить такие места, где человек без этой штуковины не выживет, — я неожиданно для себя вздыхаю, в глубине сознания вспыхнул страх, но я пинками загоняю его в самый угол. Что будет, то будет, обратной дороги нет, слишком многое поставлено на кон.
На осёдланном ящере, прибыл Гронд. Он легко спрыгивает, кидает петлю на шест и быстро взбирается по лестнице, с трогательной нежностью обнимает Грайю, некоторое время они о чём-то говорят, жрица осторожно касается его бока, где было основное ранение, Гронд улыбается. Затем Грайя ведёт его ко мне, он здоровается и в почтении склоняет голову.
— Как раны, мышцы под рёбрами не болят? — по старой врачебной привычке спрашиваю его. Тогда, при первой нашей встрече, он сильно пострадал от нападения нарпы, и я оказал первую помощь, очевидно, достаточно успешную, раз он держится таким живчиком.
— Спасибо. Ваша повязка и немного магии меня полностью исцелила, — слегка улыбнулся он, его огненные зрачки вытягиваются в тонкую линию, а лицо становится белее обычного. — Удивительные происходят события, чужаки с поверхности творят историю на наших уровнях, — он внимательно рассматривает мою бородку, которую я недавно облагородил, оставив лишь очень небольшую часть от той копны, что у меня появилась после возрождения моей персоны из пепла, но и этого достаточно, чтобы своим видом вызывать потрясение у местных жителей. Интуитивно провёл по своим щекам, вспомнил князя Аскольда с его козлиной бородёнкой и неожиданно решил побриться и вздохнул с облегчением. Я жду, когда Гронд перейдёт к главному, он уловил мои рассеянные мысли, с хрипотцой заговорил: — Тогда мне пришлось не сладко, сломанные рёбра причиняли сильную боль, с трудом дышал, но больше всего меня тревожил… ты. Я не совсем поверил, что человек из наших легенд придёт из мира, который опаляет страшное солнце, но теперь я спокоен. Тогда мне пришлось покинуть своё убежище, так как часть сожжённой вами хищной плесени, возродилась и унюхала мою кровь, я едва унёс ноги. Мне пришлось вернуться к мосту, где убили нарпу и поселиться в её логове — хорошее место, отпугивает всех хищников. Так, в относительной безопасности, лечил своё тело и очищал разум. Когда окреп, решил пробираться сюда, но прежний путь был перекрыт разросшейся плесенью и подался за мост к железнодорожным путям. Это опасная дорога, но единственная, благодаря которой можно выбраться из тех уровней. Впрочем, хватит лирики, — Гронд уловил моё нетерпение, — в одном из переходов я столкнулся с мародёрами и подслушал их разговор. Оказывается, они нашли неизвестный ход, ведущий к поверхности. Я так думаю, о нём химеры ещё не знают, — устало произносит он.