— Порадовал, — набычился Семён. — А если всё это ещё присутствует?
— Что это?
— То, что выкосило людей?
— Этого исключать нельзя… хотя, за давностью лет, всё должно, как это точнее сформулировать, рассосаться, — мне кажется мысль верная, но, опять же, практически все механизмы работают. Есть свет, оружие не сгнило, даже аккумуляторные батареи для бластеров более-менее функционируют, лифт исправно носится между этажами-мирами. А может, не всё здесь столь древнее? Я смотрю на город и неожиданно понимаю, а ведь верно, он не сильно ветхий, как я сразу не заметил, на окнах целые стёкла! Что-то стало холодать, я ёжусь, застёгиваю пуговицы на куртке, затем догадываюсь, это не снаружи — душа мёрзнет.
— Стёкла в домах целые, — Семён подтверждает мои мысли.
Я криво усмехаюсь: — Верно. Значит люди ушли отсюда относительно недавно. Но это нам только на руку, мы можем отыскать целые, не попорченные временим, вещи.
— Если б не желание отыскать оружие, без которого нам нет смысла лезть на пустыри, я бежал бы отсюда без оглядки, — искренне произносит друг.
Я покосился на него, страшась найти на лице следы трусости, но нет, не вижу и признаков боязни, лишь констатация факта и не более того.
— Когда уже закончится эта ночь, — в раздражении произносит Семён.
— Ты думаешь, это ночь, а может сейчас яркий день? — фыркнул я.
— Так… светлеет… вроде, — он смотрит поверх крыш.
Я невольно вскидываю взгляд, ожидая увидеть признаки приближающегося утра, но отдёргиваю сам себя. Какой рассвет, солнца нет?! Но ведь точно, вроде как светлеет, где-то на огромной высоте активизировались люминесцентные бактерии и пространство, словно полыхнуло призрачным огнём. Нет, вероятно, это всё же обман зрения, от длительного нахождения в темноте, в глазах возникли световые пятна. С этими мыслями подталкиваю Семёна: — Пора, — я освобождаю меч из ножен и двинулся вглубь города.
Испытываю дикое чувство, мы словно участвуем в неких съёмках фильма об апокалипсисе, а всё вокруг — умелые декорации и сейчас из подворотни донесётся голос режиссёра и всё закрутится, засуетятся люди. Но нет, под ногами хрустят осколки стекла и щебня. Может, это моё болезненное восприятие, но мне стало казаться, в некоторых домах капались мародёры. На первых этажах часто разбиты окна, двери снесены с петель явно чем-то тяжёлым.
Оглядываюсь, пытаюсь найти какое-нибудь служебное помещение, что-то вроде нашего полицейского участка, но натыкаемся на длинное здание, витрины которого указывают на то, что это магазин. Мощные фасадные стёкла целые, вероятно, их просто так не разбить, но металлическая дверь выгнута и есть небольшая щель, в которую, если постараться, можно протиснуться.
— Осмотрим здание? — предлагаю я.
Семён с сомнением глянул на узкий проём, повёл широченными плечами, кивнул. Он осторожно потрогал дверь, дёрнул за отогнутый угол, металл поддался его мощному натиску, под ржавый срежет, щель расширилась: — Теперь можно и осмотреть, — он просунул топор и не без труда протиснулся внутрь.
— Осторожнее там… и сильно не шуми, — предупреждаю я друга и лезу вслед за ним.
— Что так? — несколько встревожено спрашивает Семён. — Никого нет, пусто… это точно магазин, на супермаркет похож… куча полок и на них ничего нет.
Я огляделся — в полумраке едва просматриваются пустые прилавки, но впереди замечаю несколько консервных банок, словно их уронили в впопыхах, сердце с тревогой ухнуло по рёбрам, внимательно осматриваюсь. Вдруг я понял свои опасения, на некоторых полках замечаю потревоженную пыль. Решительно не хорошо, кто-то здесь хозяйничал, и это было совсем недавно. Толкаю Семёна, прикладываю палец к губам, указываю на свежие отметины.
— Неужели здесь кто-то есть? — шёпотом спрашивает он.
— Молчи, ты гудишь, словно инфразвуковая труба, эхо по всему магазину разносится. Я не знаю, есть здесь кто-нибудь или нет, но что-то ноет у меня внутри, а это нехороший знак, предчувствие беды. Там служебные помещения, одна из дверей открыта, тихонько идём.
У консервных банок останавливаемся, осторожно поднимаю одну из них, удивляюсь её тяжести, пытаюсь рассмотреть этикетку, но при скудном освещении различить ничего не могу. Поколебавшись, поднимаю все банки и засовываю в свой рюкзак — будет возможность, рассмотрю поближе.
Останавливаемся у двери ведущую в подсобные помещения, мгновенно замечаю слабый свет, словно за изгибом длинного коридора включена лампочка.