«Меня посещали те же мысли» — Зирд грустно вздыхает.
Маги с удивлением и почтением поглядывают на меня. Мне неловко от их внимания, но ведь не объясню, же им, что всё произошло спонтанно, до сих пор не понимаю, как это сделал. Я слышу их мысли, они одобряют меня, напряжённость, которую они испытывали ко мне, исчезла. Они уже готовы не работать на меня, а трудится. С некоторых пор я понимаю, как отличаются два, вроде одинаковых, слова. Работа — удел рабов. То, во что не вкладываешь душу — работа. За неё можно получать деньги, но результат будет один, долго плоды работы служить не будут. Но только в труде — душа, изготовленные вещи, будут жить веками. Поэтому, для человека, счастье трудиться, но не работать. Меня постоянно коробит слово — работник, но всегда нравилось — труженик. Может, это на генетическом уровне?
Рассвет наливается силой, словно торопится наверстать упущенное время. С болью смотрю на хаос и запустение. Когда-то величественные здания обвешали, штукатурка осыпалась, в окнах выбиты стёкла. Дикая поросль жутко белёсого цвета, источает яд на суровые, многострадальные стены и тротуары. Пещерная живность пытается спастись от света в щелях и провалах, но люди уже ведут себя осмысленно, они вспоминают свои дома, знакомых, родных, собираются в группы, кто-то берёт руководство в свои руки.
Проносимся мимо «проснувшихся», они бросают на нас настороженные взгляды, но не мешают в продвижении, но я испытал облегчение, когда вагонетка ныряет в тёмный лаз очередного тоннеля.
Грайя напряжена, она как перетянутая струна, её волосы развиваются на ветру, словно хвост породистой лошади, глаза полыхают огнём. Она отрывисто и резко говорит с магами, на лицо налетают волны гнева. Аккуратно спрашиваю Зирда, что за конфликт у них?
«Требует сократить дорогу, но она не права, тот путь плохо знаком, лучше сделать крюк, это безопаснее».
«Сколько потеряем по времени?»
«Всего ничего, дней пять, шесть».
«М-да. Всего ничего. Знаешь, давай всё же рискнём сократить путь».
«Уверен?»
«Не совсем, но шесть дней — очень много».
«Маршрут будет проходить за пределами основных тоннелей, по резервным линиям и по тем, которые строили задолго до первых войн, в них даже химеры боится заходить».
«А мы не химеры» — я улыбаюсь, но жуть царапает сердце, как бы, не поступить опрометчиво. Я смотрю на Грайю, она уверена в своей правоте, безусловно, есть у неё некие знания. Что ж, доверимся судьбе и я подтверждаю своё решение.
Маги смотрят на меня, сложно выдержать их взгляд, вертикальные зрачки пылают огнём, пространство вокруг меня наэлектризовалось, но они кивают, Грайя успокаивается.
— Что это они? — Семён кивает на магов.
— Не у них, у нас. Предлагали безопасный маршрут, но почти неделя. Я предложил опасный, но день.
Друг вздрагивает, обхватывает рукоять боевого топора, вздыхает, я не стал лезть в его мысли, хлопаю его по плечам: — Прорвёмся! — но больше себя убеждаю. В последнее время, всё так навалилось, одно событие следует за другим и каждое краше предыдущего.
Вновь темно, сыро и зябко, перестук колёс раздражает. Сколько же можно носиться по путям затерянных миров? Остро хочу домой, надоели приключения. Как там мой сынок, Лада? Оленинки бы поесть, рыбки копчёной. А вдруг уже и хлеб пекут, я сглатываю слюну.
— Я Грайю на вверх возьму, — неожиданно слышу голос друга.
— Она не выдержит радиации от солнца, — с сочувствием замечаю я.
— Ночью его нет, — резонно утверждает Семён.
— Как Снегурочку будешь держать, — я улыбаюсь, но на душе мерзко. Жалко друга, влюбился по уши.
— Только б не отказалась, — в голосе неприкрытая тоска.
Но я думаю, откажется, она жрица, дел у неё и здесь по горло. Хотя? Кто знает женскую душу. Смотрю на Семёна, он не читает моих мыслей, в чём-то ему легче. Семён смотрит во мрак, туда, где должна находиться его Грайя и не видит её, а я вижу хорошо. Судя по всему, приближаются определённые события, чувства обостряются, шрам на руке знакомо ноет.
Грайя и Зирд рядом с магами, вглядываются в чёрное пространство. Изредка командует куда свернуть. Определённо, она обладает некими знаниями, и они позволяют ей с точностью определять путь в лабиринте бесчисленных ходов.
Стены стремительно мелькают, тугой воздух давно высушил кожу, но вот вагонетка с пронзительным скрипом притормаживает, останавливается. Тоннель перегорожен люком. Маги прыгают вниз, обступают его с разных сторон. Грайя, пылая от гнева, бьёт по нему кулачком.
«Этого мы не предвидели» — Зирд заметно волнуется.
— Что там? — подаёт голос Семён.