Сейчас я понимаю, что сплю, это редко, но бывает. Вот только менять сюжет почему-то не могу, а хочу всей душой, уставшие нейроны захотели порадовать меня кошмаром.
«Я нахожусь у зловонной помойки, в ней с восторгом капается бомж. Он почти с головой зарылся в перекинутый набок ящик, выкидывает из него грязное тряпьё и скрипучим голосом бормочет песенку. Пытаюсь вслушиваться в его речь, словно хочу понять нечто важное. Делаю шаг, смрад от помойки омрачает сознание, а ещё страшусь, что бомж меня заметит. Странно, но я его панически боюсь, хотя на вид он хилый и нездоровый. Внезапно я понимаю, это женщина, опустившаяся и страшная. От неожиданности спотыкаюсь, бомжиха мгновенно замолкает, В спутанных волосах шевельнулось толстое ухо, женщина медленно поворачивается, и замечаю в центре лба пустую глазницу. Меня словно облили кипящим маслом, я узнал её, это существо — одноглазая ведьма из Разлома, где обитают химеры. Встретится с её взглядом, полностью лишиться рассудка, а глаз у неё один и она его часто держит в руках. Вот и сейчас в её ладонях затрепыхалось живое око, ведьма поднимает руку, и я мертвею от ужаса, зрачок впивается в меня, словно жало шершня. Я чувствую, как из меня пытаются высасывать информацию о пройденном пути, и где сейчас нахожусь. Но всё таки это сон и у химер ничего не получается, я сопротивляюсь как открытый зонтик, который пытаются достать из задницы. Ведьма в бешенстве клокочет горлом, и меня начинают окружать её товарки. Мой шрам на плече воспламеняется, дикая боль отрезвляет, и неожиданно я понимаю, что могу проснуться».
Утро врывается, как бульдозер, на клумбу с цветами, я вылупил глаза, силюсь поймать обрывки сна, но они ускользают как паутинка, а на нашу площадку врывается стайка разноцветных ящерок с изумрудными глазами и как заверещали словно сороки. Они прогоняют остатки сна… и бог с ним… смутно догадываюсь, он плохой… как болит мой шрам!
Света с Игорем, увидев такую прелесть, даже в ладошки хлопают, на опухшем от сна лице Грайи, проступает удивление: — Они избегают людей, за целую жизнь можно ни разу их не увидеть. В основном их считают, сказочными персонажами, они приходят, когда нужна помощь, но не всем, а достойным.
Ящерки подскочили совсем близко, а одна из них, видимо самая храбрая, в переливающихся бронзой чешуйках, тяпает меня за нос.
— Какая смелая, — я отмахиваюсь от неё рукой.
— Хорошая примета, — серьёзно говорит Грайя.
— Как маленькие дракончики! — восхищается Семён и его с восторгом поддерживают наши ребята.
Ящерки носятся по скальному выступу, тараторят, лезут в наши вещи, у Грайи похитили кусок вяленого мяса, выволокли шишку и пинают, под хохот детей по площадке. Затем, как по команде, взмывают вверх и, как искры, растворяются в серой мгле.
Встаём, отряхиваемся, внизу лежит просыпающийся город. Доносятся лающие голоса, шум телег, крики приручённых рептилий. Жрица всматривается вдаль: — Те храмы в нашем подчинении, в них будем в безопасности. Но, пройти придётся, через охранные зоны, полиция у торговцев жёсткая.
Не таясь, спускаемся по едва обозначенной тропе. Мы в пригороде. Уютные домики, чистые улочки, небольшие участки, засаженные причудливыми растениями, вызывают ассоциации загородного поселения, что-то вроде дач. Народ потихоньку выбирается из покрытых необычными крышами домиков, неторопливо занимается утренними приготовлениями к текущим делам. На нас почти не обращают внимания, но наши глаза и загорелая кожа их несколько смущает, редко к ним приходят такие гости. Спиной чувствуем пристальные взгляды. Грайя для нас как буфер, всех настырных обжигает раскалённым взглядом. Её осанка говорит о высокородном происхождении и об имеющейся у неё власти.
Без эксцессов проходим пригородную зону, оказываемся в городе. Жизнь уже бурлит. Народ спешит по делам, множество повозок громыхают по мостовой, слышны выкрики торговцев сгружающих товар, визг малышей, путающейся под ногами взрослых, недовольное сопение и рёв запряженных в повозки рептилий. К удивлению, сейчас мы не привлекаем вообще ничьего внимания. Но может, мне только так кажется? Именно так! Ощущаю заинтересованный взгляд, пытаюсь определить, откуда он идёт. У улочек, образовавших в своём перекрещивании небольшую площадь, замечаю морды длинноногих ящериц, на них гарцуют знакомые нам полицейские. К сёдлам пришпилены страшные крючья, даже кровь несчастных не потрудились смыть, в руках вздрагивают трезубцы.
— Свернём в переулок? — предлагаю Грайе.
— Не суетись, нас уже зацепили, идём, как идётся, в нашем положении, это лучший выход.
Направляемся прямиком к патрульным, те ждут, в осанках уверенность, сквозь стёкла забрала, видны, брезгливо сжатые губы. На плечах у каждого, тяжёлая накидка, из шкур рептилий, под ней поблёскивают плотно подогнанные чешуйки кольчуг, на ногах, высокие ботинки, на концах которых, сияют огнём, острые шипы, головы, защищают шлемы, похожие на тот, что был Грайя. У всех забрала опущены, лишь старший откинул его, и сверлит нас взглядом.
Стараемся пройти мимо, но злобно фыркает ящерица, быстро семенит вслед, и дорогу преграждает старший патрульный полицейский.
«Мы, что-то нарушаем, офицер?» — гневно сверкая очами, посылает мысль Верховная жрица Огня.
«Ты кто, и, почему с тобой… эти?» — патрульный так же спрашивает на телепатическом уровне и бесцеремонно тычет её древком трезубца, в грудь.
Я напрягаюсь и легко считываю их мысли. Оказывается это не слишком затруднительно, стоит захотеть присоединиться к разговору и их мысли легко формируются в голове. Какой странный мир, здесь не обязательно разговаривать на каком-то особом языке, при желании можно общаться и таким образом. Вероятно, в городе торговцев, это норма и обычная практика.
«Они нашей расы, несчастные с Пустой земли, идут торговать. Товар не простой, поэтому, я решила их сопровождать. Что касаемо меня, я Верховная жрица в храме Огня… и постарайся больше не тыкать в меня копьём… рассержусь».
Патрульный несколько отступает, вертикальные зрачки глаз расширяются, затем вновь вытягиваются в тонкие, вертикальные щели: «Как мне известно, Верховная жрица Огня, без охраны не передвигается».
«Правильно заметил, ты внимательный, охрана была. Произошла стычка с болотной нарпой, в живых остался только Гронд».
«Гронд?» — якобы задумался патрульный. «Я его знаю. У него шрам у глаза, в форме стрелы».
«Нет необходимости меня проверять, офицер. Никакого шрама у него нет, а шрам в виде стрелы у Шерда, он погиб спасая этих детей».
«Детей с Пустой земли?» — не верит патрульный.
«Представь себе» — Грайя мечет презрительный взгляд.
«Странные вы, жрецы» — несколько тушуется он. «А, что за товар? И почему к этой вещи такое внимание вашей особы?»
«Товар не простой, эликсир Огня».
«Редкий» — соглашается патрульный и спрашивает: «А много его у вас?»
«Достаточно» — поджимает губы жрица.
«Хорошо, можете идти, но в Главное управление зайдите, простая формальность, вы подтвердите, что Верховная жрица Огня, они — получат печати для торговли и заплатят налог. Вас будут сопровождать два патрульных».
«Может нас ещё, свяжете?» — вспыхивает Грайя.
«Зачем так, это не конвой, в целях вашей же безопасности. Вдруг, забредёте, куда не следует, за демонов примут, а их вылазки участились» — офицер окидывает нас внимательным взглядом. «С них живьём сдирают кожу, вырезают печень и, всё равно лезут, а ещё, химеры появились».
«Знаю» — хмурится Грайя.
В окружении хмурых полицейских, сидящих на злобных ящерицах, шествуем по городу. Многоэтажных построек практически нет, в большей массе — строения одноэтажные, мягких форм. Лёгкие крыши — словно опустившиеся перья неведомых птиц. Ажурные ограды, увенчаны белыми шарами, их оплетают бархатные лианы, виднеются деревья, на ветвях свисают пушистые плоды. По улицам, под решётками, булькает вода многочисленных источников. Обоняние ласкает, цветочный запах, вперемешку с бодрящей сыростью, и тонким грибным ароматом.