Насытившись, я слегка перевожу дух, более внимательно осматриваюсь. Зал, где пируем, просторный. Мы расположились по центру, за овальным столом с четверть теннисного корта. Мягкие диванчики, с удобными спинками, обшиты бархатом. У стен, полукружия, в них, застыли статуи, может, предков хозяина дома, или героев, возможно богов этого мира. Со стен, свисают изумительных расцветок ковры, блестит всевозможное оружие: кинжалы, мечи, страшные крючья. Тускло отсвечивают свет плоские щиты, толстые копья украшены разноцветными лентами и вымпелами. На круглых мраморных подставках, застыли глыбами черепа ужасных хищников. Ближе к нам, расположились каменные вазы с живыми растениями, небольшой пруд, вровень с полом, заполнен водными растениями и в нём мелькают хвосты декоративных рыбок. У выхода из зала, по бокам массивных дверей, украшенных каменными розетками в рельефных цветах, возвышаются два гиганта в полном боевом обмундировании. Я искоса бросаю взгляд на Семёна, он эффектнее, настоящий атлет и ещё, цвета бронзы кожа, мужественная челюсть, как всегда впереди, взгляд уверенный, чёрная щетина покрывает добродушное лицо. Он восхищается Грайей, но не забывает уделять внимание двум хихикающим сёстрам Онде и Вэлле, чем вызывает праведный гнев у жрицы.
Расслабляюсь, наслаждаюсь отдыхом, но почему-то горит под рукавом шрам в виде короны, я уже знаю — первые весточки приближающейся опасности.
«В этом зале, перехватывать мысли могут только жрица Огня я и ты, ни жена, ни дочери, ни слуги не услышат нас, поэтому, можешь спокойно задавать вопросы, у меня такое ощущение, тебя, что-то беспокоит» — Гроз Гур посылает мысль, не оторвав взгляда от блюда, в котором искрятся необычные пирожки.
«Мне кажется, что круг из тёмных сил, уж очень быстро смыкается. Я не чувствую в твоём гостеприимном дворце, абсолютной безопасности» — может, излишне откровенно говорю я.
«Нет, такого быть не может, он защищён не только крепкими стенами и хорошей охраной, но и магией. Сдаётся мне, Великий князь, ты просто устал».
«Ты знаешь мой титул?» — неприятно удивляюсь я.
«Не переживай, твой мозг надёжно блокирован от проникновения извне, доступна лишь та информация которую можно нам получать и не более того» — улыбнулся Верховный властитель, повторив сказанные когда-то слова Грайи.
Жрица вылавливает из пузатого бокала золотистую креветку, безжалостно отрывает бронированную голову, задумчиво кладёт в рот: «Перехватывать мысли могут немногие из высшей касты, что касаемо других, это нонсенс, Гроз Гур исключение из правил».
«Живу долго» — с лёгкостью перехватывает мысль Грайи Верховный властитель.
Йона перестаёт меланхолично жевать, начинает цедить из узкого фужера, изредка прикрикивает на дочерей. Иногда украдкой бросает на меня испепеляющие взгляды, бледнеет, из глаз вот-вот посыплются искры. Морщусь. Совсем меня достала своей неприязнью, аппетит полностью пропадает. Но вот она встаёт, выпрямляется как швабра, что-то зло лает дочерям, они в ответ не преминули ей дерзко тявкнуть, гордо поводит плечами и под насмешливым взглядом мужа, удаляется из зала.
«Не обращай внимания» — улыбается Гроз Гур. «Она приверженца старых традиций. Разъярена из-за того, что до сих пор с вас не содрали кожу и не отдали печень ей на ужин».
«Хорошие традиции» — содрогнулся я.
«Не я их выдумал, не мне запрещать» — в голосе Верховного властителя появляются недовольные нотки. «Но хочу заметить, Годзбу отличается от других городов прогрессивными идеями, иначе и быть не может, всякого народа здесь много».
Мы долго сидим за столом. Оторваться от изысканных блюд тяжело, да и разговоры интересны, но вот животы раздуло, появилась одышка, я понял: «пора и честь знать», поднимаемся из-за стола. Гроз Гур само радушие, передаёт нас хрупким, подвижным как ящерки, горничным, они отводят нас в спальни покои. Грайя забирает с собой детей, я с Семёном расположился в просторной комнате с видом на сад и фонтаны.
Семён, отдуваясь, идёт к балкону, живот вывалился из рубашки, он тешет в густой поросли грудь, лицо мечтательное, благодушная улыбка мерцает на губах: — Ты знаешь, я бы погостил бы здесь чуток, хозяин приятный, дочки забавные, хохотушки.
— Его жена мечтает сожрать наши печёнки, — с иронией замечаю я.
— Глупости, — отмахивается он. — С чего это ты решил? То, что она такая суровая? Может у неё критические дни, вот и ходит, на всех кидается.
— Вполне, — усмехаюсь я. — А по мне бы, сдёрнуть отсюда, да побыстрее. Атмосфера давит со всех сторон.
— Не замечаю, — жмёт плечами друг. — Воздух! Какой свежий воздух! Пахнет цветами и ещё, что-то грибное, а как шумят фонтаны! Прелестно!
— А я домой хочу. Скучаю по Ладе и Ярику, — искренне говорю я. Присаживаюсь на мягкий диван, рядом сумка, в ней копошится дракончик, развязываю верёвки, что бы ему было проще выбраться. Малыш вылезает, каждая чешуйка отливает бронзой, глаза пылают жёлтым огнём. Он с хрипотцой чирикает, облизывает мордочку фиолетовым язычком, бесцеремонно прыгает мне на голову, используя её как трамплин, отталкивается, и, оцарапав лоб острыми коготками, планирует в открытое окно. Бронзовая искорка мелькнула и исчезла в густых зарослях. Мне становится грустно и почему-то обидно. Ещё острее захотелось покинуть этот мир подземелий и выбраться к солнцу.
Семён выходит на балкон, куртку и рубашку скинул, стоит, поигрывает мышцами, едва заметный пар идёт от разогретого тела. На соседнем балконе показывается Грайя, потягивается как дикая кошка, косточки эротично похрустывают, роскошные волосы испускают искры, глаза прищуренные, а в них всёпоглощающее желание.
— Пойду, прогуляюсь перед сном, — потупив глаза, говорит друг.
— Прогуляйся, — с досадой говорю я. Мне не хочется, чтобы он уходил, но не могу препятствовать. — Осторожнее там, мы не дома, — предупреждаю его. Он смотрит на меня, в глазах непонимание, догадываюсь, у него на глазах шоры.
Семён, как голодный кот, выскальзывает за дверь, а я остаюсь наедине со своими мыслями. В одиночестве прохаживаюсь по комнате, с тоской вспоминаю огромные, как бездонные озёра, глаза Ладушки, её понимающий взгляд в котором столько нежности и ласки.
Находится одному не в силах. Может и мне пройтись перед сном? Почему-то желаю это сделать инкогнито. Бросаю взгляд на застеленную постель, не отдавая отчёта, кидаюсь к ней, сворачиваю одеяло валиком, укладываю так, будто спит человек и, украдкой выхожу на балкон. Совсем стемнело. Приглушено шумят фонтаны, мирно поскрипывают ночные насекомые, между ветвей порхают тёмные силуэты огромных бабочек.
Спуститься, больших проблем нет, балкон почти вровень с верхней террасой, людей нет, только в окнах, на нижнем ярусе, виднеется тусклый свет. Без труда перекидываюсь через перила, повисаю на руках. Перебирая ими, добираюсь до стены, у которой стоит мраморная колонна, обвитая косматой лианой, качнувшись, создав телу амплитуду, прыгаю на неё, вроде не слишком громко, но всё, же замер, прислушиваюсь. Всё спокойно. Интересно, зачем я это делаю? Сползаю вниз, сбегаю со ступенек, и прячусь в густых зарослях.
Все так же безмятежно поскрипывают насекомые, в зарослях шныряют мелкие животные, басовито пропел тяжёлый жук, не вписывается в поворот, с размаху налетает на ствол дерева, падает вниз, замирает, затем вновь возится. Славу богу не расшибся, мелькнула во мне озабоченная мысль.
Что я делаю, всё ведь спокойно, кругом охрана, а ещё под защитой какой-то маги. Вероятно, это некая энергия, силовое поле, а не волшебство, так, для удобства называют. А вдруг действительно магия? Я шалею от своих мыслей. Мир волшебства, это что-то новенькое.