«Они что-то чувствуют?» — спрашиваю Зирда.
«Эти всегда, что-то чувствуют» — с едва скрываемым напряжением говорит он.
«Что-то впереди?»
«Здесь всегда, что-то впереди» — загадочно отвечает он и продолжает: «Эти тоннели сильно насыщенны Силой, от неё буквально зашкаливает, трудно анализировать».
«Но это не химеры?» — осторожно спрашиваю я.
«Нет! Хотя… сложно сказать, в последнее время, всё так быстро меняется».
На огромной скорости влетаем в подземную полость, впереди над чёрной бездной узкий мост. Без торможения влетаем на него и, в нарастающем темпе несёмся по кривой дуге вниз. Стучат колёса, ветер с неистовой силой врывается в лёгкие, от страха захватывает дух. Везёт Семёну, ничего не видит, ворчит себе под нос и курткой прикрывает лицо, видите ли, сквозняк, простудиться боится.
Рельсы словно зависли в воздухе, на такой скорости не видны поддерживающие их металлические балки, с опаской смотрю вниз, лучше б этого не делал, взгляд уходит на такие немыслимые глубины, что даже кажется, различаю подземный огонь ядра планеты — откидываюсь на спинку сидения, утираю со лба холодный пот.
— Сейчас остановиться бы, спрыгнуть с этой дрезины, размять ноги, — вздыхает Семён.
— Не советую, — ухмыляюсь я.
— У меня ощущение, что едем по полю, где куча холмов. Мы уже не в тоннеле?
— В космическом пространстве, — шучу я, а сам думаю, когда же эта пропасть закончится.
— Словно на русских горках катаемся, Игорю и Светочке понравилось бы, — задумчиво произносит мой друг, думая, что его не видят, с хрустом зевает. Неожиданно он отцепляет ладони от поручней, вновь зевает во весь рот, разводит руки в стороны, пытаясь размяться. В этот момент вагонетка заходит на очередной вираж и опасно наклоняется. Семёна откидывает в сторону, он едва не вываливается за борт, но топор цепляется лезвием за скобу сидения. — Чуть не свалился! — под звенящее молчание Грайи, хохотнул мой друг. Но вот она взвизгивает и на хорошем русском языке материт его на все лады. Интересно, где она их слышала? Наверное, выудила из потаённых уголков моей памяти, какой ужас, неужели этот багаж я ношу в себе(!), надо бы прятать его, подальше, со стыдом думаю я. Семён в смущении пожал плечами, попытался поймать её за руку, но она прошипела: — Держись за поручни, — и вновь звучат крепкие слова.
Грайя продолжая шипеть и плеваться, чтобы как-то успокоиться, осторожно пересаживается вперёд к магам. Семён оборачивается ко мне, подслеповато моргая, шёпотом спрашивает: — Чего она так взъелась? Ну, вывалился, борта у вагонетки низкие, сильно б не ушибся.
Я глянул вниз, где-то в бездне вижу всполохи света, стараюсь прикинуть глубину, так и не понял истинных размеров пропасти, только хотел сплюнуть, как слышу тихую мысль Зирда: «Это не самый крупный провал, не более десяти километров, есть и до сотни».
Интуитивно отшатываюсь, даже сплюнуть забываю, между лопаток пробежал холодок, непроизвольно срывается смешок: — Это точно, сильно б не ушибся, кости в труху превратились и всего делов! Зирд говорит, под нами пропасть глубиной в десять километров.
— Ё-ёх! — Семён шарахается от борта и съёживается, словно испуганная гора.
— То-то и оно, Грайя не просто так тебя чихвостила, до сих пор бухтит по этому поводу, всё успокоиться не может, — очень тихо произношу я.
— Откуда она научилась так материться, — в смущении произносит Семён, — я не держу в своей памяти таких слов, — и мне становится нестерпимо стыдно от его проницательного взгляда.
— Мало ли откуда… может, это первые слова придуманные человечеством, — пытаюсь я оправдаться.
— Ой, не думаю, — качает головой Семён.
— Не думает он… ты лучше крепче держись! — прикрикиваю я на друга.
— Ей надо объяснить, что эти слова нехорошие, — вздыхает Семён.
— Ты думаешь, она не знает об этом? С каким вкусом она их выговаривала, любого боцмана за пояс заткнёт! Но интересно то, что это у неё получается совсем не пошло.
— Потому что по делу, — сознаётся Семён.
— Далеко пойдёт… эта жрица Огня, какая продвинутая женщина! — неожиданно вырывается у меня, я не в силах сдержать восхищение, краем уха до меня донеслась её крепкая фраза, но предназначенная уже кому-то из сидящих впереди магов. И я увидел, с каким усердием тот начал манипулировать своими кистями рук, срывающиеся с пальцев искры стали более жгучими и злыми. Вот что значит, сила слова!
— И всё же я с ней поговорю, — Семён бросает на меня осуждающий взгляд.
Вагонетка резво бежит по рельсам, перестук колёс отражается от нависших стен, на которых едва угадываются крутые каменные лестницы, силуэты обвалившихся башен с тёмными провалами окон и теряется в бездне под нами. Когда-то здесь был город, но сейчас он мёртв, тоска сжимает сердце, неприятное чувство, словно мы в гигантском склепе.
Наконец вырываемся из пропасти. Железная дорога извивается между молчаливых домов, замков, кругом камень и холод — ни одной живой души, но шевеление в одном из завалов вижу, стараюсь рассмотреть, но мы уже далеко.
«Здесь нет живых» — странно говорит Зирд.
«Я кого-то видел».
«Это не живое, я не ощущаю присутствие души» — звучит печальная мысль.
— А вон ещё! — вскрикиваю я. — Их много! Это люди! — я вижу, как из развалин выползает народ — тёмные силуэты, лиц разобрать невозможно.
«Здесь нет людей, здесь нет жизни, здесь отсутствует душа» — скрипит зубами Зирд. Маги шевелят губами, водят впереди руками, с их пальцев срываются уже не искорки, а длинные ветвистые молнии. В атмосфере стремительно растёт странное напряжение, словно натянулось полотно и вот-вот лопнет. Мой шрам наливается болью, я чувствую, как нагревается артефакт, появляется желание его достать, но я пока сдерживаюсь.
Семён видит фиолетовые разряды, нешуточно беспокоится: — У нас всё в порядке? — он пытается что-то рассмотреть в кромешной тьме. Счастливый. Мне же приходится лицезреть, как целые толпы, сползаются к железной дороге, но не могут переступить её. Маги сдерживают их натиск, у меня волосы становятся дыбом, я рассмотрел их лица, они цвета грязного полотна, а в глазницах нет света глаз, кожа изъедена язвами. Люди, потерявшие разум, скалят редкие зубы, взмахивают обезображенными конечностями и упорно пытаются заползти на железнодорожный путь.
Внезапно, как взрыв в душе, возникает жалость, слёзы жгут глаза. Сколько же их! Как ужасно, целый народ зомби. Где сейчас обитают их души? Я решительно достаю артефакт, лихорадочно перебираю алмазы на медальоне, слёзы капают на грудь.
«Останови вагонетку» — требую я у Зирда.
«Ты уверен, что правильно делаешь?» — без тени удивления спрашивает он.
«Уверен!»
Скрипнули тормоза, из-под колёс брызнули искры, вагонетка пролетает с десяток метров и замирает. От резкого толчка у меня из рук вылетает артефакт и падает за борт.
Толпы безумцев всколыхнулись, всюду слышится невнятное бормотание и шарканье ног. Они быстро окружили вагонетку, но близко подойти не могут, маги от усилия скрипят зубами, пока сдерживают их натиск, но силы на исходе, скоро толпа обрушится на нас, а дальше… я даже не хочу представлять, что будет.
«Ты этого хотел?» — без всякого ехидства спрашивает Зирд.
«Я выронил артефакт» — сознаюсь я.
«В нашем распоряжении не более пятнадцати секунд» — тяжёлая мысль мага заставляет меня быстро прыгать с вагонетки и заниматься его поисками.