Выбрать главу

Геркулес Альбертович вручил мне бумаги. И когда я уже занес авторучку, чтобы поставить подпись, Рыжов вдруг спросил:

— Мы сможем наблюдать, как проходит операция?

— Обычно мы никого из посторонних не впускаем, но этот случай особый. Я вам предоставлю такую возможность.

Он привел нас в комнату, одна из стен которой имела широкое окно, через которое был виден ярко-освященный операционный зал. Сергей закрепил на штативе камеру, приготовившись снимать происходящее.

— Объясню вам принцип действия моего изобретения, чтобы вы не сочли меня шарлатаном, — Геркулес Альбертович подвел нас к окну. — Вы думаете, я слепо поверил сказкам о старинных артефактах славянских богов? Прежде чем начать поиски Звезды Темновита, я много чего изучил. Не только старинные устные предания, но и кое-какие рукописи, сохранившиеся со времен становления Древней Руси. А когда в мои руки попал этот артефакт, — он продемонстрировал ящик, который не выпускал из рук с того момента, как принял его у меня, — я провел тщательное изучение его. Помогал мне Влад, отец Юлианы. Оказалось, что Звезда излучает особые волны, которые воздействуют на молекулы белков таким образом, что в результате клетка омолаживается. И это происходит с нормальными клетками. А вот клетки-мутанты, образующие раковые опухоли, напротив, погибают от воздействия излучения. Это всего лишь гипотеза, основанная на изучении свойств материала, из которого сделан артефакт. А чтобы ее проверить на практике, Звезду необходимо запустить. Как утверждает Влад, активировать ее может программный код. Влад создал этот код и спрятал в известной вам игре. Он не хотел, чтобы я ставил эксперименты на людях. Но сейчас возникла такая ситуация, когда эксперимент может спасти жизнь.

Кстати, Андрей, спасибо тебе. Без тебя нанятые мной люди потратили бы на поиски кода гораздо больше времени.

Эйнштейн вышел из комнаты, и вскоре мы увидели его через стеклянную стенку в операционной. Распахнулись дверные створки и две девушки в голубых халатах вкатили каталку, на которой лежала под простыней моя мама. Лицо мертвенно-бледное, осунувшееся, нос заострился. У меня комок подкатил к горлу.

Маму переложили на операционный стол. Рядом на подставке находился странный прибор: из белой пластиковой коробки поднимался штатив с параболическим зеркалом в форме зонтика, подвешенным за вершину. Эйнштейн вынул из ящика Звезду и положил на крышку прибора. Звезда опустилась в углубление, сделанное как раз под ее форму. Эйнштейн накрыл ее прозрачной крышкой. «Зонтик» передвинул так, чтобы он оказался прямо над лицом мамы. К прибору была подсоединена клавиатура и крохотный монитор. Геркулес Альбертович пощелкал клавишами.

— Загружаю программный код в артефакт, — донеслось из динамиков.

Звезда под стеклянной крышкой вспыхнула алым и тут же погасла. Геркулес Альбертович нагнулся к ней, внимательно осмотрел, потом вернулся к монитору. Снова пощелкал на клавиатуре.

— Ничего не понимаю. Что с ней не так? — прозвучал его голос из динамиков.

Мне вспомнилось, как Темновит воскрешал Ивана. Как он встал с трона и взял в руки Звезду. В голове всплыл его голос, и я невольно произнес:

— Великая сила от древнего Рода восстань из Звезды и приди мне на помощь.

Звезда под колпаком вдруг засветилась. Правда, совсем слабо. Эйнштейн недоуменно посмотрел на нее.

— Что за че’гтовщина, — вырвалось у него.

А я продолжил произносить заклинание Темновита:

— Душе, перешедшей Смородину-реку, верни ее прежнее тело и сделай обратно живым для живых человеком.

С каждым моим словом свечение Звезды усиливалось, и как только я закончил заклинание, она загорелась ярко красным. Геркулес Альбертович не сводил с нее глаз и, казалось, был сильно удивлен. Интересно, слышал ли он, как я произносил заклинание?

Тем временем из параболического зеркала вырвался такой же алый, как у Звезды, пучок лучей и осветил мамино лицо.

Эйнштейн наконец оторвал взгляд от артефакта и повернулся ко второму монитору, который был гораздо крупнее первого. На нем мерцало разными цветами изображение мозга. Догадка, что это мамин мозг, кольнула меня.

Минут через пять морщины на лбу Эйнштейна разгладились, и он улыбнулся.

— Ха-ха! Получилось!

Я не мог понять, что именно получилось. Вглядывался в мамино лицо, все еще освещенное красными лучами, и не видел в нем никаких изменений.

— Все раковые клетки уничтожены, — звучал из динамиков восторженный голос Эйнштейна. — Сейчас идет процесс восстановления нормальных, но измененных болезнью, клеток мозга.