Кофе, на удивление, закончился быстро. Жаль, нельзя повторить. Зато я чувствовал себя как спортсмен перед стартом. В полной боевой форме, готовый к новым испытаниям. Усевшись поудобней, я нахлобучил шлем и запустил игру.
***
После синхронизации я вновь очутился у холма с капищем, недалеко от дома Веденея. Вспомнил, что дал ему совет, укрыться от властей. Интересно, последует он моей рекомендации?
Я был уверен, что выиграл у Анны этот ход. И теперь нельзя потерять полученное преимущество. Нужно срочно отправляться на поиски Горемысла, пока меня вновь не опередили. Стараясь не привлекать к себе внимания городской стражи, я поторопился к постоялому двору. Когда уже подходил к гостинице, кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся. Передо мной стоял Мирон. Он приложил палец к губам и воровато огляделся.
— Ты один? — голос Мирона дрожал от волнения.
— Да.
— Можно укрыться у тебя?
— Я не против. Только объясни, что случилось?
— Потом. Давай сначала уйдем с улицы.
Мы зашли во двор. Я проверил Ветерка. Он все также стоял в стойле, довольный своей лошадиной жизнью, и пожевывал сено. Хозяин, копошившийся с вилами во дворе, поприветствовал меня. Спросил: удачно ли я сходил.
Мы поднялись ко мне в комнату.
— Рассказывай, — сказал я, закрыв дверь на щеколду.
Мирон выглянул в окно, будто проверяя, не следит ли кто за нами. И лишь потом повернулся ко мне.
— Сегодня в наш храм нагрянули военные и устроили погром. Отца Перфилия схватили, увели куда-то. Прихожане разбежались. За мной учинили погоню. Я еле ноги унес. И все это делалось от имени князя. Я думаю, кто-то науськал его на нашу церковь.
Я сразу представил себе, кто мог это сделать. Прав был Мороз, новая наложница князя представляет серьезную опасность.
— И что ты думаешь делать, Мирон?
— Бежать отсюда.
— А как же твои мечты нести веру людям?
— На Руси найдется немало городов и деревень, где я смогу проповедовать. А здесь правит отступник от истинной веры. Сейчас он силен, но наступит судный день, и он будет гореть в адском огне. И тогда мы вновь вернемся сюда и построим новый храм.
— Заманчиво звучит. Я вот тоже хочу отправиться. В северные земли.
— Возьми меня с собой. Авось сгожусь.
Я посмотрел на него. Тело тощее, руки как нитки. Тяжелее пергамента, поди, ничего не держали.
— Ты меч-то когда-нибудь поднимал? Или может из лука стрелял?
— Тахир, я не владею богатырской силой, не умею воевать, но я смогу принести тебе удачу, открыть путь к Богу, я…
— Стоп. Мне обуза не нужна. Путь к богу я и так смогу найти. Что ты кроме молитв умеешь?
— Я умею писать. Считать.
— Понятно. Раз уж угораздило один раз тебя спасти, видимо, придется теперь спасать всю жизнь. Собирайся, пойдем вместе.
Я одолжил Мирону свой плащ (сам я носил куртку, купленную в Олешье). Он преобразился, приняв вид странствующего дервиша из нашего братства. Мы спустились во двор.
— Кстати, где твой конь?
— Пришлось продать, чтобы помочь отцу Перфилию со строительством храма.
— Да, уж…
Я поинтересовался у хозяина, где можно купить лошадь. Он покачал головой, сказав, что хорошая лошадь стоит дорого. Но у него есть подержанная кобылка, которую он мог бы уступить за полцены. С этими словами он повел нас к стойлу. В двух шагах от Ветерка стояла лошадка пегой масти с грустными глазами. Эх, была не была, пришлось отдать существенную часть заработанных денег. Вроде на филантропа я не был похож, но что-то подсказывало, что не нужно бросать старика на произвол судьбы. А без лошади он станет настоящей обузой. Хозяин назвал ее Нимфой. Хм, не могу сказать, что эта кличка ей подходит, но, вполне возможно, в молодости эта кляча отличалась большей привлекательностью.
Очень скоро мы покинули Киев через северо-восточные ворота, выходящие к Днепру. Я вспомнил о вегвизире. Вынул его и произнес имя волхва. Вокруг меня все потемнело, а сам я будто воспарил к небесам, увидев землю с высоты птичьего полета. Меня понесло над лесами, реками, холмами и озерами. Промелькнуло несколько городов. Потом полет замедлился, и я словно истребитель спикировал вниз и завис над поляной среди мрачного елового леса. Там располагались вкруг фигурки богов, а рядом с ними стоял седовласый старик с посохом, очень похожим на посох Веденея. Старик глянул на меня, сверкнув глазами. Но ничего не сказал. Над его головой высветилась надпись «Горемысл». После чего ярко вспыхнуло белым, и я вновь очутился на берегу Днепра рядом с Мироном, восседавшим на пегой кобыле.