Из двери подъезда вышел сосед, держа на тонком поводке черного пуделя, рвущегося вперед. Лицо заспанное и недовольное. Не обращая на меня внимания, увлекаемый собакой, он скрылся в темноте двора.
В квартире стояла непривычная тишина. Будто дом онемел и оглох одновременно. Мне казалось, что если я не услышу сейчас хоть чей-то голос, то сойду с ума. Бросился к телефону и, несмотря на раннее утро, поспешил набрать номер тети Лиды. Она будто ждала моего звонка. Ответила сразу.
— Тет Лид, как там у мамы? Что-нибудь известно?
— Я вчера вечером звонила, доктор сказал: пока без изменений. Как ты? Смог выполнить заказ?
Мне не хотелось говорить ей о моем провале. Я даже сам себе не мог признаться в поражении.
— Пока в процессе, — выдавил из себя, понимая, что все равно придется сказать правду.
Когда я положил трубку, давящая тишина вновь вернулась. Она не давала покоя, заставляла вновь и вновь думать о маме. Я ушел в свою комнату, забрался на диван под одеяло, но заснуть не получалось. Не знаю, сколько времени я так промучился. Трель смартфона показалась мне избавлением от оглушающего одиночества. И даже плевать, что звонила Юлиана, с которой надо будет как-то объясняться. Уж лучше услышать ее укоры, чем сходить с ума от тишины.
— Привет, игрок, — с привычным уже задором прозвучал ее голос. — Что-то ты потерялся.
— Было с чего потеряться, — с трудом выговорил я, готовясь к тяжелому признанию.
— Так. Рассказывай, что случилось.
И я поведал ей все как есть. И про маму, и про то, как заключил с Эйнштейном сделку, и про то, как упустил Звезду.
— Вот, — закончил я. — Теперь и маму не спасу, и тебе не помогу.
Юлиана молчала. В наступившей вновь тишине улавливалось, как она дышит, и я с замиранием слушал ее дыхание, моля, чтоб она не бросила трубку. Мне думалось, что она презирает меня сейчас. И за предательство, и за то, что оказался слабаком.
— Андрей, — ее голос заставил меня вздрогнуть. — Ты знаешь, а ведь Геркулесу Альбертовичу одного артефакта из игры недостаточно. Без настоящей Звезды он ничего с ним сделать не сможет.
— И что из того?
— А то, что я знаю, где она находится. И я абсолютно уверена, что за нее он готов отдать даже больше, чем за тот артефакт, который у тебя увели.
— То есть ты хочешь сказать, что мы еще сможем потребовать у него сделать операцию моей маме и вылечить твоего отца?
— Вот именно. Он пойдет на любые условия, чтоб заполучить настоящую Звезду.
— Тогда это меняет дело.
Я вскочил с дивана и возбужденно начал мерить комнату шагами. Мы договорились с Юлианой, что она возьмет такси и заедет за мной.
Когда ехали, Юлиана рассказала, что рекомендованный мною Гришка сумел взломать пароль на отцовском компьютере, и она разыскала-таки информацию о Звезде. Оказывается, отец спрятал ее на даче, куда мы и направлялись.
Такси везло нас за город. Уже рассвело, но низкие тучи скрывали солнце. Навстречу летели крупинки первого снега. Они сыпались на асфальт и таяли, оставляя темные пятна, и лишь обочины, заросшие пожухлой травой, прямо на глазах становились по-зимнему белыми.
Мы заехали в дачный поселок, казавшийся вымершим в это унылое осеннее утро. Остановились у высокого глухого забора, сделанного из профлиста. Юлиана расплатилась с таксистом и отпустила его.
— Как же мы вернемся?
Юлиана насмешливо глянула на меня и ответила:
— Вернемся.
Она открыла ключом калитку. Мы вошли. Посреди ухоженного двора стоял аккуратный кирпичный домик с пристроенным к нему гаражом. На участке не было привычного для дач огорода. Площадка перед домом и гаражом, замощенная красно-желтой плиткой, напомнила мне центральную площадь города в миниатюре. Остальную часть двора занимали клумбы с засохшими уже цветами и мелкие кустики. Между ними извивались дорожки, выложенные той же плиткой.
Юлиана не стала заходить в дом, а сразу направилась к гаражу. Из связки ключей она выудила брелок и нажала одну из кнопок. Дверь гаража плавно поднялась. Ворвавшийся в темное помещение свет отразился от лакированных изогнутых форм спортивного купе, красного как переспелый помидор.
— Это твоя машина?!
— Нет, мамина. Была. На ней она редко сама ездила.
Юлиана прошла к водительской двери. Забралась в салон. Завелся мотор, пофыркал из выхлопной трубы. Спорткар выкатился из гаража.
Я не понимал, что она собралась делать. А она остановила машину посреди двора. Вышла.
— Пойдем, — повлекла меня в гараж.
Там, посреди пола, где до этого стоял автомобиль, вычерчивался тонкими щелями прямоугольник смотровой ямы. Ее закрывали несколько дощатых щитов. Юлиана подошла к крайнему, с металлической, похожей на дверную, ручкой.
— Помоги?
Поняв, что она хочет, я схватил люк за ручку. Он оказался увесистым, сколоченным из толстых досок. Оттащил его в сторону. В открывшейся яме виднелась приставленная лестница. Юлиана щелкнула выключателем у входа в гараж, внутри ямы стало светло. Мы спустились. В другом конце ямы имелся еще один люк. Он просто откидывался к стенке. Под ним свет уже горел (видимо, на все один выключатель). Вниз уводила лестница, более основательная, чем первая, ступенек на десять. Мы осторожно спустились. Впереди Юлиана, я — за ней. На этом ярусе было совсем небольшое помещение, похожее на погреб. Вдоль беленых кирпичных стен располагались полки. Они были почти пустыми. Лишь в углу стояли две банки с засоленными огурцами, а на нижней — батарея из консервов. У одной из стен имелся отсек. Он меньше чем на половину был засыпан картошкой. Юлиана подошла к нему и начала разгребать картофелины. Почти на самом дне отсека показалась какая-то темная поверхность. Юлиана расчистила ее от картофелин, и нашим глазам предстал деревянный ящик. Я помог Юлиане вытащить его. Мы поставили ящик на пол. Крышка оказалась заколоченной.
— Наверху, на верстаке есть инструмент, — сказала Юлиана.
Я быстро поднялся. Верстак был завален всякой всячиной, среди которой имелось несколько отверток. Выбрав ту, что покрупнее и с плоским наконечником, я вернулся к Юлиане. Немного повозившись, вскрыл ящик. В нем среди мелких стружек чернел каменный диск с девятью лучами. Точно такой же, какой я видел на спинке трона в замке Темновита.