С этими мыслями я углубилась в расчеты, из которых вынырнула только на мгновение, когда мастер окликнул и сообщил, что отлучится. Магия камней уже утащила меня в свои манящие глубины, поэтому я лишь кивнула и вернулась к прерванному занятию. А опомнилась, только когда приступила к рисунку и обнаружила, что у меня на столе нет рейсшины1. В столе ее тоже не оказалось, как и на стеллаже с материалами и инструментами, как и под столом (мало ли…). Я вылезла оттуда и так и осталась сидеть на полу в раздумьях.
Помнится, было сказано, если чего не найдешь, иди к Кайстен, но местной кладовщицы я, откровенно говоря, побаивалась. Одного-единственного раза, когда я сунулась к ней за необработанными изумрудами по просьбе одного из мастеров, мне хватило, чтобы теперь обходить складские помещения по широкой дуге. Поскольку я тогда была вынуждена не только детально обосновать, зачем они мне нужны, но и чуть ли не рассказать всю свою родословную до десятого колена с пометками «не замечен, не привлекался, не употреблял». Пойдешь к ней за рейсшиной, а потом объясняй, как это я не нашла ее в кабинете у ведущего мастера и что я вообще делала в этом кабинете, и кстати, почему он до сих пор не вернул остатки от восьмикаратного сапфира, взятого год назад, поскольку шестикаратного не нашлось. Да-да, это у меня тоже спросили, когда я, стажер, пришла к ней на второй день работы в мастерской. И даже мои недоуменно хлопающие глаза не остановили ее от бурчательной лекции на тему того, как некоторые безответственные примы присваивают казенное имущество. Собственно, тогда я и услышала имя мастера Шантея в первый раз.
Я передернула плечами, представив черный сверлящий взгляд кладовщицы, и поднялась с пола.
Схожу-ка я лучше к мастеру-ювелиру. Им в мастерской О’Тулла была гнома по имени Дейдрэ МакАльпин. К нам, стажером, она с первого дня отнеслась очень сердечно, провела экскурсию и даже пару раз сама, без просьб с нашей стороны, приглашала, если в ювелирной происходило что-то такое, на что будущим артефакторам было бы интересно посмотреть. У нее наверняка есть рейсшина, да и кабинет старшего мастера-ювелира расположен всего в двух шагах от кабинета мастера Шантея.
Я сначала неуверенно постучала и, лишь услышав звонкое «войдите!», просунула голову в дверь.
– Мастер МакАльпин, здравствуйте, а…
– Так, дорогая моя, еще раз назовешь меня мастер МакАльпин и больше никаких показательных ювелирных выступлений! Я вам что говорила, когда прибыли? Дейдра! Можно подумать, мне все двести лет, а не каких-то шестьдесят! Я еще, может, и помоложе тебя буду по нашим меркам! – весело ответствовала гнома, едва глянув, кто там заявился. – Удачно ты зашла, иди что покажу!
Я торопливо приблизилась. «Что покажу» в исполнении мастера-ювелира обычно выглядело весьма впечатляюще.
– О… – только и смогла восхищенно выдохнуть я при виде огромного серого куска горной породы, который на сколе щеголял молочной белизной, рассыпающейся мириадами цветов и оттенков, переливающейся при малейшем движении, искрящейся и вспыхивающей.
Благородных опалов такого размера мне видеть вживую не доводилось. Этот камень вообще чаще встречался в виде тонких слоев или плоских линз, а тут такое богатство. Да он, наверное, размером с куриное яйцо будет, даже больше!
– Красавец, а? – гордо проговорила мастер-ювелир и любовно погладила камень, словно лично его создавала, отстранив от этого тонкого дела Матушку-Природу.
– Не то слово. – Я не удержалась и коснулась кончиками пальцев сверкающего разлома. Даже неоформленный, необработанный камень отозвался на прикосновение скрытой силой, способной горы свернуть. – И куда вы его потом?
– А, Максу отдам! – Гнома улыбнулась и хитро добавила: – Если будет хорошо себя вести.
«Максу?» – едва не переспросила я, но почти сразу сообразила, о ком идет речь, припомнив табличку. Только мое недоуменное в первые секунды выражение лица от Дейдрэ не ускользнуло.
– Ох уж эта молодежь! – тоном древней старушки пробормотала гнома. – Все бы вам радикулит раньше времени другим клеить! Мы тут стареть не торопимся, поэтому чтобы «вы» я от тебя больше не слышала!
Перед глазами мелькнул насмешливый взгляд и ехидная улыбка, и я мысленно признала, что свойское «Макс» подходит прима-мастеру куда больше, чем благообразное мастер Шантей. Только вряд ли я когда-нибудь осмелюсь его так назвать даже за глаза, не говоря уже о том, чтобы лично!