— У него все энергии есть, — тихо ответил маг, — и целительская, и природная, и ментальная… — полный универсал. Как жаль, что эльм подкачал, знаменитым магом мог бы стать!
— А темная магия есть? — не удержался я.
— Темной магии не существует! — ритмикой профессионального лектора ответил целитель. — Это обычная ошибка дилетантов разделять магию на светлую или темную. Вот кухонный нож, который может резать хлеб или овощи. Этим же ножом можно убивать животных или людей. От этого он не перестает быть обычным ножом. Но в зависимости от сферы применения мы будем считать нож или кухонным прибором, или орудием убийства. Так же и с магией. Я, как целитель, могу запустить сердце, а могу и остановить его биение. Что и делают темные маги. А сама магия нейтральна, как нож, пока его не применят.
— А как отличить темного мага от светлого?
— Ну в целом их отличить трудно. Порой, если он часто использует энергию умирающих, то можно по небольшим вкраплениям черных точек в источнике — эманация предсмертных агоний. Но для этого следует использовать очень сильные и точные плетения. Не имеющие целительской магии вряд ли что увидят.
Спустя некоторое время, сославшись на слабость, я остался один. Мне требовалось поразмыслить, хотя инфы было пока немного. Перво-наперво хотелось рассмотреть собственный источник магии. Но как это сделать? Мама объяснила, что обычно этому дети научаются за пару недель. Медитация, как у буддистов. В полном смысле созерцание собственного пупка.
Но я действительно был еще слаб, так как попытка сесть в позу, подсмотренную в кино, скрестив ноги на ляжках, не удалась — вызвала головокружение. И очень обидели ноги: белые, тощие, голенастые, безволосые.
«Сколько же этому телу лет, — подумал я, — очень уж оно доходное, мышцы почти не выражены».
В первой жизни я, как и все советские дети, не брезговал спортом: имел разряды по боксу и настольному теннису, прилично играл в волейбол и баскет, в училище получил первый разряд по стрельбе из винтовки… Время было такое, когда в каждом дворе играли в футбол, домоуправление старалось повесить турник и качели, зимой заливали небольшой каток и обязательную горку. Не редкостью были в общем пользовании брусья и столы для пинг-понга. В СССР было множество прекрасных начинаний, которые для нас — детворы вполне компенсировали отсутствие бытовых товаров и телевизоров в каждой семье. Да и продуктовый дефицит нас не очень напрягал, так как подвижные игры оборачивались прекрасным аппетитом для которого каша с растительным маслом была вкусной и питательной. Кстати жирный ребенок в те годы был нонсенсом и чаще всего — больным. А ломоть хлеба, посыпанный сахаром, вполне заменял любые пирожные.
Да я до сих пор помню это лакомство, особенно с тоненьким слоем масла, которым всегда делился с дворовыми корешами. Ах, какое было тогда масло: вологодское, крестьянское, просто сливочное. Оно таяло в тепле и не попахивало кокосовой древесиной. А на рынке иногда продавали самодельное — колобковое…
Я сглотнул слюну и понял, что жутко голоден.
— Эй, кто там есть? — крикнул я в пустоту огромных покоев.
— Что прикажите, Ваше Сиятельство, — возник из-за одной из портер слуга в обшитом золотом одеянии.
— Жрать хочу!
— Целитель приказал пока подавать только бульон.
— Ну так подавай. И хлеба побольше.
— Сей момент! — смылся слуга.
Через несколько минут в двери показалась женская фигура.
— Хлеб захватила? — спросил я.
— Что я тебе, прислуга что ли! — сказала фигура. — Я пришла предупредить тебя, что если будешь болтать обо мне что-то, жаловаться — я тебе глаза снова выжгу.
Фигура приблизилась и проявилась милой девушкой лет шестнадцати. Губы на милом личике противно кривились, а глаза в длинных ресницах были зло прищурены.
— Понял, тля высокородная! — наклонилась девушка надо мной.
Я не успел даже разозлиться, так как смущенно просто не понимал что почем, хотя догадки роились в голове. И еще смущало необычное: у девушки в животе горел небольшой красный шарик, а ладони, которые она занесла надо мной, тоже были полны алых нитей.
Я схватил её за запястья и попытался сжать. Но сил в ручках этого мальчика было чуть, меньше чем у девчонки. И тогда я потянулся к ней своей истинной сущность — мощью взрослого, крепкого даже на смертном ложе, мужика из другого мира.