— Возможно, вы правы, — неожиданно соглашается он, — но сомневаюсь, что Мастер рассказывал все свои тайны. В работах Вардиги слишком много еретических идей, чтобы посвящать в них близких.
Нет…
В зале Равновесия жара и духота, но меня прошибает холодный пот. И кажется, что в комнате началась метель.
Ересь…
Я поняла, о чем говорит Амир…
О своих поздних исследованиях и разработках, ставших его самой страшной тайной. То, чего никто не должен был узнать.
Случайность, которая привела к рождению чудовищ, от которых мы едва успели избавиться.
Амир поклялся, что эта тайна умрёт вместе с ним. Он слишком хорошо понимал, что не все испугаются и осознают последствия подобных экспериментов. Некоторые, наоборот, захотят воспользоваться управляемыми безликими монстрами в своих целях.
— Я не могу с вами согласиться, — хриплю я, — одна из картин Вандиги называлась «Уничтожение ереси». И это одна из его лучших работ.
— И самых страшных, — в тон мне отвечает Амир. — Я видел оригинал и часто жалею, что не могу забыть этого.
Невпопад черкаю что-то в блокноте. Мы говорим об одном и том же…
Старый эксперимент, который должен был навсегда умереть в стенах его первой лаборатории. Амир уничтожил все записи об этом. Но у него была абсолютная память.
Мастер не забывал ничего.
— Нельзя победить ересь в одиночку, — цитирую строки из Белой книги, пытаясь придумать, как отговорить его от этой безумной затеи, — и идя по пути разрушения, нельзя построить новый мир. Пролитая кровь порождает лишь новую бойню.
Ты не справишься с этими монстрами Амир…
— Всё не так просто, как вы думаете, мисс. Иногда нам не остаётся ничего, кроме войны. Вы видели картину «Битва под Ранзой»?
Видела… Жуткое полотно, посвящённое последней крупной стычке между оборотнями и вампирами.
Лихорадочно соображаю, на что он пытается намекнуть.
На то, что в это дело втянуты ещё и вампиры? Или он имеет ввиду, что сам хочет связаться с кровопийцами, чтобы спасти Лючию из лап Герры?
Амир смещается вбок и, поправляя короткие волосы, делает странный жест, словно зовёт меня за собой.
Также отхожу влево и замираю, увидев в отражении стекла, закрывающим старые свитки, отражение высокого черноволосого мужчины.
Всматриваюсь и понимаю, что это и есть наш шпион. Но, как намекнуть Джареду?
— Вы очень молоды, — неожиданно произносит Амир, — хотя и многое знаете. Но и во многом заблуждаетесь. Я бы сказал, что вы слишком плохо понимаете, с чем работаете, мисс. Иногда даже искусство может быть опасным. Вы помните из-за чего погиб великий художник Ортега Ренский?
Его растерзали крокодилы, когда он пытался нарисовать самый достоверный пейзаж Эйских болот, с ужасом вспоминаю я, отчётливо понимая, куда он клонит.
Вторая ипостась Алонзо Герры — аллигатор.
Мы с Джаредом не ошиблись. Именно он главный кукловод, в этом спектакле…
— Некоторые существа древнее и страшнее, чем мы можем представить в самом кошмаром сне, — добавляет Амир.
Он замолкает, и лишь в последний момент я читаю по губам: «бегите!»
Не успеваю ответить, лишь открываю рот, но уже поздно. Амир отворачивается и идёт к другой картине, а я боковым зрением замечаю, как пристально на меня смотрит наблюдатель Герры.
— Добрый день, я репортёр «Время Лоусона», — громко говорю я, подходя к какой-то посетительнице, — скажите…
Задаю заученный вопрос, чтобы отвести подозрения от Амира. Я просто надоедливый и настырный журналист, пристающий ко всем посетителям.
Женщина начинает бодро рассказывать о своём любимом художнике, а я ловлю на себе взгляд Джареда. Незаметно тычу локтем в шпиона, молясь, чтобы он понял намёк.
Двуликий поправляет очки — понял! Отлично, теперь, нужно попытаться догнать Амира…
Старые Боги, помогите мне, хотя бы немного…
— А ещё я обожаю ранние работы Ингвара Иоринского!
Незнакомая темноволосая мадам продолжает восторженно размахивать руками и перечислять имена любимых мастеров, а я киваю словно механический болванчик, и что-то черкаю в блокноте.
Жду, пока Джаред придумает, как отвлечь наблюдателя, и молюсь, чтобы Амир не ушёл, пока мы не поговорим. Нужно любой ценой убедить его отказаться от безумных попыток спасти Лючию в одиночку!
Сейчас наши шансы на победу и так мизерные. Враг постоянно оказывается на шаг впереди, но я верю и жду, когда он совершит ошибку. И в этот момент мы нанесём удар.
Но для этого нужно действовать слаженно и чётко. А если Амир начнёт свою игру — это лишь внесёт ещё большую сумятицу и сведёт наши шансы победить к нулю. В распоряжении дона Герры была целая армия из двуликих и магов. И даже сейчас мы находились под его неусыпным взором.