Некоторое время шли молча, потом Пикун встряхнулся от мрачных мыслей.
– Ладно, пойдём перекусим.
– Что, вот так, вдвоём? – удивился я.
– А почему и нет, если повара знакомые? – хмыкнул Пикун, но потом пояснил – Здесь не как в гарнизоне. Кто в карауле, кто в нарядах, кого в поиск вдруг решили отправить, а кто вернулся неожиданно, так что у поваров всегда есть в запасе лишний бачок с кашей для таких случаев.
Столовой здесь оказался обычный навес, под которым стояли столы в два ряда. Человек сто точно можно за раз накормить. Пока ели, Пикун просвещал меня про лагерную жизнь, благо что всегда можно ткнуть пальцем и уточнить – это в той стороне, это за той палаткой.
Потом меня "приодели". Старенький исцарапанный кожаный доспех, старенький шлём в виде котелка, старенький меч, от бесконечных заточек ставший на пару сантиметров уже. Сам Пикун был одет несравнимо лучше и я решил обидеться. Я что, клоун, что ли? Но Пикун смотрел на меня без улыбки, и сразу пояснил.
– Здесь у нас полевой лагерь, так что это из старых запасов, на всякий случай. Вернёмся в часть – оденем нормально.
А, ну тогда ладно.
Потом пошли на поляну для тренировок. Пикун не стал издеваться над моей подготовкой, и весь день мы провели, отрабатывая простейшие приёмы боя. А вечером Пикун дал хороший совет.
– Если начнётся какая заваруха, ты, Сапог, главное, вперёд не вылезай. И за спины не прячься, но если вылезешь вперёд, сдохнешь после нескольких ударов. А если повезёт, мы через пару лет из тебя настоящего мечника сделаем.
И хмыкнул так это ехидно, но я почти не обиделся. Уже одно то, что меня не матерят за мои корявые стойки и удары, уже мне в плюс. Хоть чуть-чуть, но чему-то я научился.
А когда уже засыпал, до меня вдруг дошло – а ведь в этой глуши меня точно никто не найдёт – банально не узнают в моём нынешнем наряде! И это здорово! Решение уйти в армию было спорным, но пока у меня всё складывается отлично.
На следующий день наше отделение отправили на патрулирование, но я, честно говоря, ничего не понял. Мы куда-то шли, шли. По холмам и тропинкам, по лесам и большим полянам. Вёл нас Татлех, у него даже карта была, и он что-то в ней понимал. Несколько раз устраивали что-то вроде засад, но нам никто не попался. Пару раз сами от кого-то уползали чуть ли не по-пластунски, но лично я не понял от кого и почему. А когда уже в темноте вернулись в лагерь и, поев, отправились спать, я вообще успокоился – вот так служить я не против. Ни начальства, ни строевой, знай себе гуляй по лесу. При хорошей комёжке это вообще можно считать лесным санаторием. Интересно, на сколько килограмм я поправлюсь при таком режиме?
После патрулирования никуда не пошли, но за меня снова взялся Пикун. Отжимания, бег, силовые упражнения, бой на мечах. Почти идеально (личный тренер), но к обеду я едва переставлял ноги. На следующий день "отдохнул" в наряде на кухне, а потом опять усиленная тренировка с Пикуном. Вечером, добравшись до лежанки, невольно подумал – блин, как же хорошо было в патрулировании! Я понимаю, что тренировки нужны, но я ведь сдохну от такого усиленного "внимания"! Пока спасает моя энергия, которой я восстанавливаю мышцы, но Пикун солдат опытный, и может заинтересоваться моей странной выносливостью. Придётся тренироваться и восстанавливаться "естественным" образом.
Новый день и такое приятный приказ – идём на патрулирование! Ура! Хоть отдохну немного. Снова гуляние по лесу. Остальные смотрели по сторонам, а я, доверившись более опытным солдатам, просто наслаждался прогулкой. В этих местах стола золотая осень, тепло, листья под ногами шуршат, лёгкий ветерок гуляет. Перекусили хлебом и колбасой, которые нам выдали, даже подремали немного. Посчитав, что на сегодня хватит, повернули к лагерю, но в какой-то момент что-то изменилось. Внешне всё как обычно, деревья, холмы, но взгляды у солдат стали очень уж пристальными. По сторонам смотрят дольше, чем обычно, остановки чаще, следы какие-то на земле высматривали. Я пока ничего особого не видел, но постепенно напряжение передалось и мне. Все эти непонятные остановки, потом перебежки, настороженные взгляды по сторонам. Потом начали резко менять направление движения. Стало складываться впечатление, что это не мы кого-то ищем, а мы сами оказались объектом пристального внимания, причём, с разных сторон. Несколько раз затаивались, ожидая непонятно чего, и настороженно вслушиваясь в окружающий лес. Наконец, и я увидел причину тревоги. Сначала заметил группу солдат на склоне соседнего холма, и там был явно не десяток. Потом в проходе между холмами пробежали ещё не меньше двух десятков солдат, и тоже в нашу сторону. После этого мы побежали, и я мысленно поблагодарил командиров, устраивавших нам марш-броски каждый день. Бежал я не как лось, но хотя бы не сильно отставал от других. Снова резко меняли направление, словно пытались проскочить сквозь стягивающееся вокруг нас кольцо, а когда стали слышны и чужие команды, все без дополнительного приказа достали мечи из ножен. Чувствовалось, что в любой момент мы можем выскочить прямо на чужаков, и цацкаться с нами никто не будет.