— Я уже давно хочу выбросить твою плюшевую гориллу в окно и поджечь в полете, — тут же признался Ворх.
А я в этот момент подумала о маме и о том, что она с самого моего появления на свет растила меня вместо своей родной дочери и вынуждена была врать мне каждый день, чтобы защитить. И мне от этого стало нестерпимо стыдно. Я ведь винила ее, когда поняла, что она знала. Я даже не попрощалась, а ведь мама всю свою жизнь положила на то, чтобы и я могла жить нормально.
— Ты расстроена и подавлена, а еще тебе стыдно.
— Вот видишь. Я подумала о маме, и мне было фиолетово, что ты говоришь в это время. Стоп, поджечь?! Я тебя больше не оставлю наедине с моей Плюшкой, маньяк-пироман!
— Ну да, ты права, хотя в итоге ты все же разозлилась, — он снова бросил нехороший такой взгляд на игрушку.
— Забудь! — я спрятала Плюшку за спину.
— Ладно, расслабься, не буду я трогать твою гориллу, — магистр лег, затушил окурок и тяжело вздохнул. — Да, я понял, о чем ты. Как-то раньше не сталкивался и не задумывался о таком. Метка действительно сложная штука.
— Я попытаюсь как-нибудь контролировать свои эмоции, — я тоже легла, но спрятала игрушку под голову на всякий случай. — Хотя бы с большего. Может, тогда будет проще.
— Сильно сомневаюсь, — я действительно почувствовала его сомнение.
— Нужно попробовать. Это лучше, чем просто сесть и ждать, что все как-то само наладится, — я постаралась хотя бы сама поверить в то, что это как-то поможет, для начала. — А еще стоит сделать упор на учебу. Мы за весь вечер ни разу не поругались, пока были заняты черной магией. Это уже прогресс.
— И не говори, — он уже собирался отвернуться, но я взяла его за руку.
— Не стоит провоцировать метку. Потерпи, — я провела большим пальцем по костяшкам его руки, напрочь отбитым и явно не раз сломанным.
— Что терпеть? Опять щекотать будешь? — я почувствовала его недоумение и рассмеялась, не в силах сдержаться.
Если бы только проблему с меткой можно было решить щекоткой. Хотя, чем бес не шутит? Я и попробовала. Чувствительных мест оказалось многовато, значит либо кто-то врал, что не боится щекотки, либо он весь обшит амулетами. Что я и не преминула высказать.
— Ничего подобного, всего два, — Ворх перехватил обе мои руки и сцепил их вокруг Плюшки на всякий случай. — И щекотки не боюсь. Просто ты как-то по-особенному умеешь это делать, так что это действительно щекотно.
— Ну конечно, ври больше, — искренне веселилась я, наконец-то найдя его слабое место. — Уже так заврался, что даже в такой мелочи остановиться не можешь.
— Прости, — вдруг совершенно серьезно сказал он. — Вернее, даже нет, не прощай, не заслужил. Но просто знай, что я действительно сожалею. Многие вещи я и вправду мог бы сказать и объяснить гораздо раньше. Но боялся спугнуть.
— Да не такая уж я и пугливая, — немного растерялась я от такого поворота.
— Ты когда-нибудь ловила мальков мурены?
— Нет. А к чему это?
— Если пытаешься поймать малька в воде, он будет сжимать тело до нитевидного и выскальзывать из пальцев. Но если просто опустить руки в воду и не двигаться, то он сам подплывет и обовьется вокруг руки, чтобы погреться.
Я начала смутно догадываться, о чем он, и возмутилась:
— То есть, я как малек мурены?
— Нет. Но мне иногда казалось, что по-другому просто не получается.
— Я все понимаю, ценный артефакт, мне нельзя было переживать, но я ведь живой человек. У меня, как-никак, тоже какие-то чувства есть, и даже права, — напомнила я.
— Да плевать на артефакт, мы просто пытались спасти тебе жизнь.
— Ну, допустим, спасли. А почему мне не сменили сателлит, раз уж я тебя так тягощу? — рискнула я допытаться.
— Чтобы еще больше людей узнало про Вередан? И вообще, у меня достаточно большой резерв, чтобы кормить артефакт, да и энергия подошла. Так что не видел смысла что-то менять, — Ворх, наконец, отпустил мои руки, раз уж я больше не буянила.
— Хотела бы я, чтобы этот артефакт никогда не появлялся, — я вздохнула и отвернулась, кляня Вередан последними словами про себя.
— Да, я тоже, — с горечью ответил вервольф.
Уронив во сне Плюшку с кровати, я вздрогнула и проснулась. Осмотрелась в слабом свете проглядывавшего среди туч серпа луны и убедилась, что я в реальном времени и мире. А то мало ли, опять отмочила бы что-нибудь. Я подняла игрушку и оставила ее на полке, села. Ворх спал, но я чувствовала тяжелую, муторную, ноющую боль в его груди. Неужели становится хуже? Я тронула его лоб. Горячий. И дышит тяжело. Вот хоть собирайся и к его ведьме иди и проси, чтобы что-то сделала с зельем, а то совсем ведь угробит себя и без метки.
Я вздохнула и отвернулась к окну. Навскидку скоро рассвет.
— Ему становится хуже, — тихо напомнил Вередан.
— Я вижу, — ответила я шепотом. — Что делать?
— Я уже говорил и устал повторять, — с ехидцей сообщил он. — А вообще, придвигайся и лечи. Ты его единственное лекарство.
— Было бы проще, если бы ему не было так противно, — буркнула я. — Хоть бы не проснулся, мне и так хватает его негатива.
Я легла и осторожно обняла его, стараясь не разбудить. Но боль никуда не ушла, только притупилась совсем немножко. Похоже, одного моего присутствия становится мало. Вот это уже действительно плохо.
— Ладно, открывай темный источник, трусиха, — вздохнул клинок. — Так и быть, сегодня помогу.
— Я, как бы, твой носитель, ты и так помогать должен, — возмутилась я.
— Не спорь, время дорого.
Я скрипнула зубами и дала артефакту доступ к моей магии, почувствовав легкое жжение на спине.
— Положи ему ладонь на лоб и сконцентрируй энергию, я сам прочту заклинание, — командовал Вередан.
— Что за заклинание? — насторожилась я.
— Приворот, блин! — усмехнулся клинок. — Не тупи, просто усыплю его на несколько часов так, чтобы точно не проснулся.
— Ладно, — я выполнила его инструкции. — Пусть тогда уже спит до обеда, хоть отдохнет. А мы и сами чем-нибудь займемся.
— Хорошо, — согласился Вередан. — Все, теперь можешь смело трогать, не проснется.
— Слушай, а это распространенное заклинание? — вдруг подумалось мне.
— Ну да. И да, Ворх применял его к тебе, если ты об этом, — усмехнулся он. — Иначе как бы он мог кормить меня энергией, пока ты не знала о моем существовании?
— Ужас, — я пришла к выводу, что многих вещей действительно лучше никогда не знать.
— Да ладно, ничего он тебе не сделал, расслабься. Всегда так осторожно трогал, нежно, чтобы следов не оставить. И уж поверь, делал он это точно без отвращения.
— Вот черт языкастый, — я почесала вновь засвербевшую спину. — Хватит выдумывать. И вообще, спи, я тебя не звала.
— Вот и помогай тебе после этого, — притворно возмутился Вередан, давясь смехом.
— Злые у тебя шутки. И сам ты злой.
Я обняла Ворха смелее, положила ему голову на плечо и стала водить пальцами по замысловатому рисунку на груди через майку, задумавшись. Он точно угадывался под пальцами, будто был еще горячее и даже какой-то живой. Я чувствовала, как некоторые линии изгибались, тянулись за моей рукой. Это было так странно. Я и представить не могла, каково это ощущение, когда метка движется под кожей, живет своей жизнью. Рука непроизвольно потянулась и к его шее. А за ней пару завитков метки.
— Вот леший! — я привстала на локте, рассматривая, что натворила. И попыталась осторожно стянуть их обратно, но линии только потемнели еще больше. — Да что ж это такое?!
Я скорее убрала руку, пока не сделала еще хуже. Кажется, боли уже не было, можно и не усердствовать. Я снова легла, надеясь поспать еще хоть час. И даже отвернулась для этих благих целей, но мужчина тут же сам потянулся следом и обнял, уткнувшись мне в затылок.
— Ну и леший с тобой, — пробормотала я, закрывая глаза.
Проснувшись утром все в том же положении, я первым делом выпутала из одеяла невесть как оказавшуюся на моем клейме, благо хоть поверх шортов, руку магистра и посмотрела на часы на ней. Семь пятнадцать, самое время вставать на пробежку. Хоть и не выспалась, но никто не отменял режима. Осторожно выползая из-под одеяла, я пыталась вспомнить, что у нас сегодня по плану. Но ничего на ум не шло, я слишком часто отвлекалась на лежавшего за спиной мужчину.
— Вот потому, видимо, и нельзя идти замуж по любви, — пробормотала я, вставая, — так и вовсе все на свете забыть можно.