— Я не могу, — жалобно сказала она, развернувшись к мужу, — я не могу ударить маму в живот.
Даххарст досадливо вздохнул:
— Следи за ней, она очень быстро придет в себя, — Ализе испугано оглянулась, но Исилите лежала без признаков движения. — Ты можешь освободить меня? — спросил он. Ализе закрыла глаза, попытавшись почувствовать возвращение сил.
— Еще нет. Силы еще не вернулись, — Ализе горестно качнула головой, но только она это сказала, как, тут же, ощутила покалывание в кончиках пальцев. Она радостно взглянула на мужа, он без слов понял, что происходит.
…План Даххарста по возвращению Ализе трещал по швам. Нет, сначала все шло, как и должно было идти. Сибилл, или как он сейчас себя называл Наставник, вел себя именно так, как Даххарст и предполагал. Единственным не планируемым событием, был момент, когда Даххарст пришел в себя. Увидев ненавистное лицо, он на какой-то миг позабыл, зачем он здесь, постаравшись причинить и лицу, и его хозяину максимально возможный вред. И хоть Даххарсту после этого пришлось не сладко, он ни секунды не жалел о содеянном, любуясь изуродованной физиономией врага.
Очень быстро Даххарст понял, что сокровища Древних могильников интересуют Сибилла намного больше, чем просто его убийство. Едва Даххарст это осознал, как сразу успокоился, выжидая удобного момента, чтоб добраться до Ализе. Конечно, магические штыри, которыми его прибили к стене, изрядно осложняли задачу, он уже придумал способ, как заставить Сибилла освободить его от них.
Дневники, какое волшебное слово, едва во время допросов о них заходила речь, как глазки Наставника начинали сверкать не совсем нормальным огнем, грея душу Даххарста. Дневники были тем самым крючком, на какой он собирался поймать этого садиста.
В том, что Сибилл садист, Даххарст убедился еще в первый день заточения. Наставник притащился к нему в камеру, несмотря на боль от сожженной кожи лица и головы, выглядел он ужасно, и все же он не вышел из камеры, пока не испробовал на Даххарсте все свои пузырьки и амулеты. Даххарст с содроганием вспоминал ту бесконечную ночь, когда в какой момент, он уже было решил, что сил терпеть, совсем не осталось, еще чуть-чуть, и он начнет орать от боли. Даххарст выдержал тогда на чистом упрямстве, уж очень ему не хотелось видеть довольную усмешку на этой страшной, обезображенной морде.
Сибилл ему пообещал, что скоро в пыточную камеру приведут Ализе, глаза Наставника при этом победно поблескивали, а сам весь он выражал такое самодовольство, что у Даххарста от плохого предчувствия сжалось сердце. Но он быстро отогнал дурные мысли, с нетерпением ожидая встречи с женой. Он столько раз пытался ее прочувствовать, столько раз пытался дозваться ее, ничего не получалось. Очевидно, она находилась слишком далеко. Но прошел один день, второй, третий, Ализе он не видел. Даххарст боролся с собой изо всех сил, чтобы не спросить у Сибилла, где Ализе, это могло бы насторожить Наставника, а этого делать не следовало, иначе весь план Даххарста по спасению жены мог провалиться. Даххарст ждал, ждал терпеливо, а что ему еще оставалось. Сибилл или Наставник, как он сам себя называл, прекрасно «скрашивал» его досуг, но к счастью, больше не зверствуя так, как в первый день. Он жадно требовал от Даххарста любых сведений, о том времени, когда Даххарст вместе с отцом и Элентиэлем вскрывали могильники. Сибилл требовал рассказов о любых мелочах, скрупулезно расспрашивая обо всех деталях. Его интересовал интерьер гробниц, внутреннее убранство, порядок расположения предметов какие рисунки, какие амулеты видел Темный. Но главное, требовал все подробности ритуала, какие позволили снимать с могильников нанесенные посмертные Проклятия, чтобы проникнуть внутрь.
Даххарст рассказывал. Рассказывал много, жаль, что Сибилл не знал, насколько специфически Даххарст преподносил эти сведения. Темный развлекался, на ходу придумывая тысячи несуществующих мелочей и утаивая, или искажая, действительно, важное. Даххарст мысленно предвкушал, как этот болван, полезет в могильник, руководствуясь его рассказами. Какой сюрприз его будет там ждать!