— Я с этой дрянью не желаю оставаться в одной комнате! Я не желаю дышать с ней одним воздухом! — бесновалась Исилите.
— Как было бы хорошо, если бы ты сейчас немедленно сдохла! — проникновенно ответила Миранэль и издевательски дунула той в лицо. Исилите второй раз бросилась на нее, но у Миранэль было намного больше опыта спасаться от взбешенных дамочек, например, от той же Ханнии. Поэтому Миранэль ловко повторила старый трюк, спрятавшись за спину Наставника. И острые когти уже второй мегеры, вновь разодрали лицо ни в чем, ни повинного мужчины.
— Исилите! — не своим голосом заорал Сибилл. — Прекрати немедленно!
Исилите развернулась и ушла с гордо поднятой головой, а Миранэль с Наставником отправились в камеру Даххарста.
— Нет ли шампанского? — мурлыкающим голосом обратилась Миранэль к Сибиллу. — Я в предвкушении невероятного развлечения, хотелось бы это как-то отпраздновать, — ее взгляд был томным и призывным, не оставляя сомнений, что после обещанного развлечения Сибилли ждет немало приятных минут.
— Поищем, — голос Наставника был мягким и ласковым, он явно старался очаровать женщину.
Сибилл, судя по его поблескивающим глазкам, был очень доволен ложившейся ситуацией: вражда двух женщин в борьбе за его внимание, чрезвычайно льстила его самолюбию. Нужно еще добавить: очень красивых женщин. И Исилите, и Миранэль были на редкость красивы, хотя каждая по-своему. У Миранэль было живое открытое лицо с лукавыми, вернее даже плутовскими глазами, которые, тем не менее, очаровывали и завораживали, и улыбка, что обещала так много. У Исилите глаза горели изумрудным светом, несгибаемой воли, силы и решительности, один взгляд, брошенный на нее, сразу говорил, что в своих убеждениях она пойдет до конца. Видимо Сибилл сравнивал двух женщин, решая, кто из них победил бы в противостоянии. Миранэль, без труда читающая его мысли, глядя в лоснящаяся лицо, едва сдерживалась, чтобы не сказать: «Милый мой, да если бы ты был мне нужен, и если бы мы по-настоящему сошлись с Исилите в борьбе за тебя, ты бы света белого не взвидел! Мы бы такое устроили. Ты бы тысячу раз пожалел об этом, потому что перья летели бы не только от нас, но и от тебя в первую очередь».
Миранэль знала, о чем говорила. Пусть ее Дар, ее способности не так сильны, как у Исилите, но и она имела несколько сюрпризов «про запас». Дело в том, что «больной мозолью» Миранэль, ее позором, ее обидой на весь мир была ее мать. Отец Миранэль имел невероятно сильный магический Дар, один из самых сильных на землях эльфов, и он мог бы передать его своей дочери, если бы безумно не влюбился в человечку. Невероятно красивую, невероятно одаренную, но все равно человечку. И вот вместо драгоценного сильного Дара, Миранэль получила в наследство, что-то, примерно половину от того Дара, которым владела та же Ализе. Это было очень обидно, хотя могло не быть и этого. Она лично знала несколько подобных союзов, когда рожденные дети не имели вообще никаких способностей. Миранэль едва удалось скрыть, что ее мать простая человечка, иначе позор был бы несмываемым.
Но кое-что мать ей передала по наследству такое, чего не было, ни у одной эльфийки. Мать Миранэль была ведьмой, настоящей черной ведьмой, насылающей проклятья на врагов, привораживающей нужных людей, манипулирующей окружающими для своей выгоды. Мать Миранэль могла причаровывать, привораживать, причем настолько сильно, что, например, отец Миранэль, несмотря на то, что его возлюбленная умерла три столетия назад, все еще тосковал по ней, высматривая в человеческих поселениях девушку и иссиня черными волосами и глазами цвета болотного мха. Не зелеными, как у Исилите, а скорее желтыми. Бр-р-р. Хорошо, хоть ей достался в наследство цвет глаз отца. Она вполне была довольна, их синим цветом.
Миранэль тоже могла причаровывать, но ее привороты быстро рассеивались, хотя некоторое время ей удавалось управлять нужным мужчиной, тем же, Сибиллом, например. Глядя на его фигуру, вышагивающую впереди нее, она не могла нарадоваться, что ей так легко удалось наложить на него свои чары. Она шла вслед за ним в камеру Даххарста, по пути прикидывая, как ей улучить момент и передать пленнику часть амулета, что способен вытащить его из тюрьмы. Бросить на пол, чтобы Даххарст потом его сам поднял? Всунуть незаметно ему в руку?
Действительность перечеркнула все ее планы. Даххарст самостоятельно не мог ни поднять амулет с пола, ни самостоятельно прикрепить к груди.
Миранель быстро оценила сложившуюся ситуацию и стала действовать по обстоятельствам, тем более что сам Даххарст в этом ей сильно помог.