— Мой, мой, мой, — думала она, пропуская его волосы сквозь пальцы. — Он любит меня, он дорожит мой, — в ее голове вспыли последние картинки того, что только что происходило, и хоть краска смущения залила ее щеки, вместе с этим чувством где-то в душе вновь вспыхнуло возбуждение.
Даххарст немного лениво, с ласковой насмешкой в глазах, посмотрел на нее.
— Ализе, перестань так думать, — голосом кота наевшегося сметаны, но при этом еще с удовольствием поглядывающего на вкусную рыбку, — произнес он. — Иначе отдыха тебе точно не видать, а ты еще очень слаба, и поэтому мне все же лучше сдерживаться.
Ализе покраснела, как маков цвет и чтобы скрыть неловкость тут же спросила:
— Ты мне ничего еще не рассказал об этой способности слышать мысли друг друга. Откуда у нас эта способность?
Даххарст смущенно засмеялся, но поскольку ощущать чувство вины он не любил, также как оправдывать и просить прощения, поэтому, не желая смотреть в глаза Ализе, он просто уткнулся лицом ей в плечо и глухо произнес.
— Этой способностью наградила нас Темная богиня в наш первый раз, ну, в том гроте, — напомнил он ей.
— Ты что же все это время читал мои мысли?! — возмущенно закричала Ализе. Даххарст утвердительно кивнул, сопроводив это движение тяжким вздохом, который, вероятно, должен был символизировать его искреннее раскаяние, в которое почему-то верилось с трудом. — Как ты мог мне ничего не сказать?! — все так же гневно, продолжала выговаривать мужу Ализе, стукнув его кулаком по спине. Тогда он нехотя повернул голову, и неожиданно серьезно, без тени иронии или сарказма ответил.
— Ализе, это же я добивался тебя, пытаясь пробиться через все психологические и эмоциональные барьеры и щиты, что ты против меня понаставляла. Можешь мне поверить! Для меня было намного важнее знать твои истинные мысли, чем для тебя знать мои. К тому же теперь мы находимся в равных условиях. Теперь ты можешь всегда знать, что я думаю, разумеется, кроме тех моментов, когда я умышленно закрою от тебя свои мысли.
— Я тоже так смогу? — сразу же успокоилась Ализе.
— Сможешь, сможешь, — немного ворчливо пробормотал Даххарст, явно не в восторге от этой мысли, но деваться ему было некуда, — я тебе объясню, и как читать мои мысли, и как закрывать от меня свои, я все тебе расскажу… потом.
— Что?! — закричала Ализе, пораженная до глубины души такой несправедливостью. Но Даххарст нагло закрыл ей рот поцелуем, придавив ее своим сильным телом к кровати, не давая ей возможности даже шелохнуться.
— Что слышала, что слышала, — в перерывах между поцелуями умудрялся шептать он, — я не хочу, чтобы ты закрывала от меня свои мысли! Не хочу и все тут!
Ализе едва сумела вывернуться из-под него, и, треснув Даххарста по голове единственным орудием, что было под рукой — пуховой подушкой, грозно зашипела:
— Ах ты, гад! Почему ты не хочешь, чтобы я могла прочитать твои мысли? О чем ты таком думаешь, что не хочешь, чтобы я знала?
— Ализе, — неожиданно серьезно, без тени улыбки сказал Дахарст, — я просто боюсь того, что ты сможешь читать в моих мыслях. Понимаешь, я на столько старше тебя и за эти годы… Нет, нет, нет, — уловив ее мысли, протестующее закричал он, стиснув Ализе в объятиях. — Дело совсем не в моих любовницах. О них-то я как раз могу рассказать все, что ты только захочешь знать. Может даже, и поучишься чему-нибудь, — вкрадчивым голосом добавил он, но получив кулаком в живот увесистый удар, снова продолжил очень серьезно: — Ализе в моей жизни бывали минуты черного, безмерного отчаяния, и тогда я думал, а иногда и творил очень страшные дела, вот этого я боюсь! Вдруг ты, узнав о чем-то, разлюбишь и бросишь меня.
Теперь задумалась Ализе. Ей очень хотелось сказать, что она никогда его не разлюбит, чтобы не узнала о нем, но как она может пообещать, если не знает, что ее ждет. Но его слова о черном, безнадежном отчаянии запали ей в душу, почему-то показалось, что в такие плохие минуты он вряд ли любуется прекрасными краевидами из окна, и она по какому-то наитию тихо попросила.
— Даххарст, я хочу увидеть место, твой самый потаенный, твой самый скрытный уголок, куда ты уходишь в самые тяжелые минуты своей жизни.
Даххарст как-то странно глянул на нее, потом, не отвечая ни слова, сгреб в охапку вместе с одеялом и они очутились в каком-то мрачном холодном склепе. В углу стоял узкий лежак, рядом… лежал стол, вернее его обломки, весь потолок и стены покрыты следами гари, какие-то сожженные тряпки рядом с лежаком, подозрительно напоминающие покрывало и подушку, куча пустых бутылок, часть их которых была разбита. Ализе оглянулась и увидела на стене, напротив лежака картину, вернее раму, внутри которой остались обгоревшие обрывки, бывшие когда-то портретом.