Я вспомнил полтавские хлебные поля, усеянные скирдами обмолоченной соломы в это время года, с работающими тракторами на поднятии зяби. Спросил у завхоза:
— Скажите, пожалуйста, почему заскирдованы не обмолоченные снопы?
— С кем молотить будешь? Вот придёт зима, тогда будет больше свободных рук, тогда и молотьба пойдёт.
«И здесь война людям в печёнках сидит!» — подумалось мне, а вслух произнёс:
— Ничего, теперь мы вот будем помогать, видите, какие у нас хлопцы геройские!
Мотовилов улыбнулся:
— Молодцы не с ложкой, а в поле с сошкой! Посмотрим, на что вы способны в работе!
Ребята слышали этот разговор, они теперь выпячивали грудь, по-взрослому шагали вразвалочку, показывая «товар лицом».
— Игорь, давай нашу матросскую!
Чистое детское сопрано нарушило степную тишину:
Сорок натренированных глоток подхватили знакомую мелодию. Эхо покатилось от горных склонов, повторяя звонкое многоголосье.
«А они и, правда, дружные, смотри, какие чертики играли у каждого в глазах», — наблюдал Мотовилов. — «Видно, что дружные в этом Артеке!».
На ребят, видимо, и впрямь подействовал степной простор, одна песня сменялась другой. Так с песнями незаметно пришли к месту работы. Мотовилов обратился ко мне, как к знакомому:
— Начнём вот с этого хранилища. Пошли я покажу, что нужно делать.
Я посмотрел на ребят, мол, никто меня не уполномочивал быть старшим двух объединённых отрядов. Ребята понимающе показали в сторону завхоза:
— Иди, пусть дядя Мотовилов показывает одному тебе, не лезть же нам всем в этот капкан!
А завхоз уже исчез в тёмной дыре хранилища. Я стал спускаться ему вслед полуразрушенными ступенями.
— Осторожно, не дотрагивайся руками по сторонам! — донёсся снизу голос завхоза. Что-то сыпалось за ворот, в нос шибал смрад сгнивших овощей.
— Вот это объект вашей работы. Неудобств здесь много: овощехранилище аварийное, работать здесь нужно с большими осторожностями, иначе может при завале накрыть всех.
Я почувствовал, как на спину сыпануло холодом, по телу поползли невидимые муравьи.
— Да ты не бойся! — заметил моё состояние завхоз. Видишь вон те балки над головой?
— Ну, вижу!
— Их мы подстрелим стойками, а потом очистим хранилище от мусора, заменим прогнившие доски — и ремонт закончен!
Мотовилов ещё долго инструктировал меня, что и как делать. Иногда я перебивал его, уточнял что-нибудь. Вылезли наверх. Ребят возле хранилища не было ни одного.
— Вот те и раз! Где же твои певуны?
Я озадаченно осмотрелся вокруг и, наконец, заметил слева в лесополосе голубые куртки артековцев. Заложив два пальца в рот — просигналил. Через минуту все собрались.
— Напали, как медведь на сладкое? — поинтересовался Мотовилов.
— А что это, дяденька завхоз, за ягоды?
— А что — вкусные?
— Ничего, клевать можно!
— Это мы облепиху сибирскую развели. Раньше с неё сиропы да джем варили, а в этом году некому было варить, — и он безнадёжно махнул рукой. — Разъясни им, как следует, что нужно делать! — распорядился он, а сам полез в карман за папиросой.
Я детально рассказал ребятам о характере предстоящей работы, предупредил об осторожности, распределил ребят по группам, и работа закипела. Стойки отпиливали нужной длины и осторожно спускали их в тёмную пасть хранилища. Мотовилов принёс необходимые инструменты, и работа двигалась быстрее, чем предполагали.
Обедать ходили в совхозную столовую, где нам приготовили обед… — наши девушки.
— Откуда вы здесь взялись?
— Куда иголка, туда и нитка! — загадочно стрельнула глазами Светлана.
— Вы ведь без нас пропадёте, мальчики! — дразнила Эвальда. — Кто же вам кушать приготовит?
Всё было вкусно, и мы были вполне согласны с нашими догадливыми девушками. Юра просил добавки второго.
— Ты, друг, осторожно, в хранилище не пролезешь!
— Пусть лопает, он нам воздух будет нагнетать!
А Юра, казалось, не обращал на реплики никакого внимания, поднялся из-за стола и глухо проронил:
— Милорды, прошу меня до вечера не тревожить! — под дружный хохот он поковылял на улицу.
— Пищеварение — вещь серьёзная, его бы в больницу положить!
— Только не сразу — пусть немного на свежем воздухе просвежится!
— Это девушки нарочно бойцов выводят из строя, чтобы мы дольше работали!
— Не бойтесь, мы вас в беде не оставим! — отозвалась одна из девчат.
А если будет туго, то заменим тех «бойцов», что еле штаны на улицу потащили, — смеясь, добавила Валя Трощина.
После обеда Мотовилов побыл немного возле ремонтников и ушёл на другой объект этого обширного хозяйства. «Тяжело ему поспевать везде, — подумал я, — совхоз большой, а он уже немолодой»… Невольно представил на его месте своего отца. — «Где он теперь? По каким фронтовым дорогам шагает? А где сейчас брат Коля?»
Эта неизвестность угнетала не только меня одного, ведь у каждого далеко на западе остались родные. «Удалось ли им эвакуироваться? Где они теперь?» — беспокоила каждого мысль.
Какой-то неожиданный треск и возгласы вывели меня из раздумья. В противоположном конце овощехранилища лопнула только что подведённая стойка, рухнули сверху старые брёвна, доски, посыпалась земля. В углу послышался приглушённый стон.
— Ребята, сюда!
— Осторожно возле пролома!
Мы быстро отбрасывали верхние обломки, руками отгребали землю, мусор. Мешал полумрак, но по глухому стону мы верно определили место завала и все работали над спасением товарища.
— Кто это попал в западню?
— Да кто же его знает.
Через несколько минут добрались до потерпевшего: под двумя полусгнившими досками лежал боком придавленный к земле наш весельчак и балагур — эстонец Муля Тасс. Ещё бы немного и он мог бы задохнуться без воздуха. Осторожно вынесли его на улицу, отряхнули землю, расстегнули воротник, кто-то поднёс воды. Муля открыл глаза и благодарным взглядом обвёл лица друзей. Потом тихо промолвил:
— В груди болит…
— Полежи немного, Муля, на свежем воздухе.
— Да пусть лежит и до вечера, какой теперь с него работник!
— Никто ведь и не противоречит! Пусть лежит!
— Мне, ребята, что-то не хочется лезть в эту ловушку.
— Я тоже против.
— Не полезу и я. Что, мне жить надоело!
— Ребята! Без паники! А кому же работать?
Кто-то с иронией скомандовал:
— Комиссары, вперёд!
— А вы думали, что здесь печенье перебирать будете? — сплёвывая землю, рассердился Коля Богомолов.
— Пошли, Коля, вдвоём! — предложил я товарищу.
— Пошли!
— Почему же вдвоём? Ты смотри — какие единоличники!
За нами по одному по обвалившимся ступеням двигались ребята, «бунтовщики» шли замыкающими, что-то бормоча себе под нос.
К вечеру Муле сделалось совсем хорошо.
За несколько дней работы артековцы отремонтировали полностью овощехранилище. Это была первая наша трудовая победа здесь, на Алтае.
На вечерней линейке Гурий Григорьевич сообщил:
— Администрация совхоза «Аврора» выносит благодарность ребятам первого и второго отрядов за их отличную работу на ремонте важного объекта — овощехранилища!
Он называл всех строителей пофамильно, а мы стояли в строю с гордо поднятыми головами, выпятив по-военному грудь.
Малыши восторженно смотрели на героев трудового фронта.