— Если, конечно, посчастливится без шума снять часовых.
— То-то и оно — «если посчастливится», — не утерпела Супрун.
— Так народная мудрость учит, — ответил ей Кузнецов, чуть улыбнувшись. — Не говори «гоп», пока не перескочишь.
— А если не удастся? — продолжала Мирослава, уже обращаясь ко всем. — Товарищи, да неужели вы не понимаете, каких бед мы можем натворить своим выступлением? Ведь они только и ждут повода…
— Погоди, Мирослава Наумовна! — хмуро оборвал ее Тесленко. — Пусть уж он кончит. Тогда и ты свою мысль выскажешь.
— Да, собственно, все, — сказал Артем. — Может, вопросы какие-нибудь будут?
— Будут, — сказал Федор Иванович. — Куда вы с этим оружием денетесь? Если все удастся, конечно.
— На патронный завод, — ответил Артем.
— Место неплохое, — добавил Кузнецов.
— Хорошее место. А какой транспорт?
— Это не проблема, и на мельнице можно будет взять, — ответил за Артема Тесленко и обратился к Гармашу: — Сколько вам нужно?
— Двух пароконных ломовиков хватит.
— А не мало? — предостерег Кузнецов.
— Да сколько там этого груза! Четыреста винтовок, пудов на сто, не больше. А в таком деле чем меньше базара, тем лучше. Тут главное, чтобы обошлось без заварухи. Да еще — если б на ночь метелица разгулялась и следы замела бы!
— Ну, это не от нас, — отозвался Федор Иванович. — Метель — это от бога. На бога, значит, в основном надеешься?
— Бог тут ни при чем, Федор Иванович, — сказал Артем. — На городской думе барометр, мне так думается, не для украшения висит. — Бондаренко невольно поднял глаза на своего племянника, а тот добавил: — Туда шел — стрелка низко была, а когда возвращался — еще больше упала. Ясно — к метели дело идет.
— Ну ладно! — сказал Федор Иванович, потом повернулся к Мирославе: — А теперь и тебя послушаем. Говоришь, что они только повода ждут? Для чего повода?
— Для репрессий. Быть может, даже для полного разгрома нашей организации, — ответила Супрун.
— Ну, это ты уже хватила! Руки у них коротки для того, чтоб разгромить нас. А вот дебош могут учинить. По примеру того, как они сделали в Полтаве: разгромят помещение комитета. Это надо, Мирослава, тебе учесть и наиболее важные партийные документы забрать из нашего бабушкиного сундука. Найти место понадежнее. Могут даже начаться аресты. Но все это они сделают и без всякого повода. Не сегодня завтра. Как только оглядятся немного. Оружие нам нужно как воздух. Поэтому план Кузнецова и Артема мало сказать интересный — он просто спасителен для нас. Если, конечно, удастся его осуществить. Вот об этом нам и нужно думать сейчас — как это осуществить. Таково мое мнение. А Василий Иванович, наверное, все уже продумал с точки зрения стратегии. Ведь правда?
— Задача нелегкая, но разрешимая. Вполне! — ответил Кузнецов. — Правда, в обстановке многое еще не ясно, и прежде всего: долежит ли оружие до ночи? Может, они заберут его к себе в эшелон. Или такое: не переведут ли из эшелона и остальные сотни в казарму? Это усложнило бы дело. Ну, да как там оно получится — будет видно. А готовиться к нападению на казармы нужно. Такое именно решение и должен вынести боевой штаб.
— Раз должен, то и вынесет, — вставил Тесленко.
— Ну, а то, что все это нужно держать в самой строгой тайне, само собой разумеется. Никому ни слова! — Кузнецов повернулся к Супрун: — Никаких апелляций к комитету.
— Что ж, — после паузы сказала Мирослава, — ладно. В конце концов, вас трое, а я одна. И хотя… — Она замолчала, усомнившись, нужно ли вновь говорить о своих опасениях, о своем неверии в успех. — Нет, не буду уж…
— И хотя количество не всегда критерий, как говорит Попович, — вставил Кузнецов. — Вы это хотели сказать?
— Василий Иванович! Как вам не совестно! Не знала, что вы такой зловредный.
— Зловредный? Нет. Просто люблю ясность всегда и во всем.
— Ну, так что «хотя»? — спросил Бондаренко.
— Нет, это уже не нужно. Все, что в какой бы то ни было мере может мешать успеху, не нужно.
— Вот и умница! — Федор Иванович поднялся со стула.
— Нет, мало сказать «не нужно» — недопустимо, — поправил Кузнецов.
— Да, недопустимо, — улыбнулась Супрун.
В комнату без стука вошел Иванов, председатель завкома патронного завода.
— Что это вы засели? Пора уже.
— И правда, — поднялся Федор Иванович. — Мирослава, давай начинать. А после комитета мы еще поговорим. — Выходя из комнаты, задержался с Ивановым: — Ты, Антон Саввич, в какой смене сегодня?