Догнав Кузнецова, Бондаренко некоторое время шел молча, потом сказал, и явная озабоченность зазвучала в голосе:
— Узнал-таки, чертов выродок! Как бы он еще какой-нибудь пакости не подстроил!
Но Кузнецов спокойно ответил:
— Пустое! Волков бояться — в лес не ходить!
X
Грицько уже попрощался с хозяйкой, закинул вещевой мешок на спину и направился к двери. Но в это время в комнату вошел Федор Иванович с каким-то солдатом.
— Куда ж это ты, земляк, на ночь глядя? — с несколько деланным удивлением спросил хозяин.
Саранчук весело ответил:
— На вокзал, домой!
— Чего ж тебе целую ночь мерзнуть в Князевке, на холодной станции?
— А я не буду торчать там. Пятнадцать верст не такая уж даль. Дорога знакомая, не заблужусь и ночью.
— Метель начинается.
— Не заметет!
Как видно, парень решительно надумал ночевать сегодня уже дома. Федору Ивановичу ничего не оставалось, как пойти напрямик. Он задержал руку Саранчука в своей.
— А если я, Грицько, скажу, что ты нам нужен сегодня, как тогда?
И на удивленный вопрос Саранчука, зачем именно нужен, поделился с ним своими соображениями о назначенном на вечер очень важном объединенном заседании обоих Советов — рабочих и солдатских депутатов.
— Судя по всему, разговор будет горячим. Их объяснение не трудно предугадать, одной фразой изложено оно в сегодняшней эсеровской газетке: «Украина — для украинцев». А те, мол, чужаки — русские. Но дело, разумеется, не в этом. История с твоим батальоном, состоящим из украинцев, лучшее тому доказательство. Вот поэтому весьма кстати было бы…
— Да какой из меня оратор?
— Тебе и не придется. Я сам об этом факте расскажу, когда буду выступать. А ты в случае чего только с места отзовешься.
— Бывает, одно слово значит больше, чем целая речь, — вставил Кузнецов.
— Да и потом, — заметив нерешительность Грицька, продолжал Бондаренко, — неужели тебе самому не интересно побывать на таком собрании? Ведь приедешь домой — набросятся люди с расспросами.
Это правда. В представлении Саранчука сейчас же возникла отцовская хата, битком набитая людьми — соседями, товарищами. Конечно, и помимо этого у него есть о чем рассказать: три года войны! Но ведь и про город станут спрашивать. А что он им расскажет? Ничего! Это, собственно, и решило дело.
— Вот и отлично. Давай, Маруся, быстренько поесть. Артема все еще не было?
— Нет, не было. С утра как ушел…
— Когда я возвращалась с работы, — Таня вышла из-за перегородки, — встретила его на Докторской с Корецким, что на мельнице. На мельницу и пошли. Я еще было окликнула его, а он… — И оборвала на полуслове.
В тишине отчетливо заскрипели полозья под окном.
Таня припала к стеклу.
— Кто там? — спросил отец из-за стола.
Таня не сразу ответила. Несколько секунд всматривалась в темноту.
— Кто-то в кобеняке. И матрос. И еще какая-то женщина. — И вдруг, радостно вскрикнув, опрометью кинулась вон из комнаты.
Через минуту ее голос уже весело звенел в коридорчике. Сразу распахнулись двери, и порог перешагнула занесенная снегом женщина в стареньком кожухе и домотканом платке.
— Ты смотри, Катря! — вскрикнула Маруся.
— Добрый вечер! — поздоровалась Катря Гармаш.
Федор Иванович поднялся из-за стола, помог сестре сбросить кожух.
— Замерзла?
— Да я видишь как закуталась! — ответила Катря. — А каково Тымишу! В картузе! Зови его, Таня, поскорее в дом. — И лишь теперь заметила Саранчука. Тихая радость плеснулась в ее глазах. Но сдержала себя. Укоризненно покачала головой, — Вот он где, вояка! И не отзовется! Два месяца — ни строчки. Чего только не передумали уже!
— Будто бы! — усмехнулся Саранчук, догадавшись, о чем речь. Добавил шутливо: — И кому я там нужен!
— А у тебя что, — спросила Катря, чтобы отвести его мысли от Ориси, — родни нету? Бессовестный этакий! Ну, давай все же поздороваемся.
Саранчук обнял ее. И припомнилось, как три года назад, отправляясь на войну, он прощался с односельчанами на краю села, как раз у ворот Гармашей. И вот уже здоровается. Замкнулся круг. Никогда прежде так отчетливо, как сейчас, не чувствовал Грицько, что с войной для него покончено. Начинается новая полоса жизни.
— А домой когда думаешь?
— Да уж теперь поедем вместе!
— Правда? — обрадовалась женщина. — Вот так гостинец привезу. — И снова поспешила добавить: — Батьке!