(Всю ночь еще Степан при воспоминании о Теличке будет в недоумении пожимать плечами, пока на следующий день, очутившись в лесу, не увидит его своими глазами среди лесовиков; тогда же и о чуде, что спасло их с Грицьком в Славгороде, услышит в его изложении. Но Саранчук тут же недовольно перебьет его: «Какое там чудо! Христю благодарить нужно, что молчала. Хотя сама и попалась, бедняжка…» — «Что? — ужаснется Степан и почти со стоном: — Как же это случилось?» Все удивленно поглядят на него, а Антон Теличка медленно произнесет: «Эге! Нужно было пораньше разбудить их. Это же ты тогда в карауле стоял! Вот раньше бы Гармаш в Подгорцы добрался, раньше бы узнал о побеге Гусака, вместе со своим часовым. Еще можно было бы застать нас в селе…» И снова Грицько перебьет Теличку: «Брось молоть ерунду! Артем ушел из дому еще до полуночи. А шел, как мы знаем, с Орисей, вот и пришлось ночь на заставе перебыть».
Но все это произойдет завтра, а тем временем… до завтра еще будет и будет всего…)
На этом же семейном совете было решено, что отец и дальше будет стоять на том: не узнал Теличку, да и все. И никто не придерется. Одно то, что в немецкой форме был и к тому же еще с забинтованной головой. Хорошо, мол, Передерию, он его уже разбинтованного видел. На этом и успокоился отец. Да и Андрей сразу же перестал думать об этом — недосуг. Всей семьей делали плитки из навоза. Это от пары помещичьих волов — только и пользы было от них! — что зимой припала на их четверку.
Работал и Степан. Да только нехотя. Молчалив был и все поглядывал на солнце. А после того как пришел Сашко Легейда да пошушукались с ним, и вовсе отлынивать стал. Так-сяк дотянул до конца работы, а тогда сбегал к ручью — выкупался, надел все чистое и даже не стал ждать ужина — собрался идти со двора. На отцовский вопрос ответил, что в «Просвиту». Новую пьесу будут читать. «Борцы за мечты». Очень интересная, дескать. Заметив, как отец помрачнел после его слов, не удержался, сказал, подтрунивая:
— Да вы же сами, батя, ни одного представления не пропускали прошлый год. Не успевали куры нестись на билеты вам.
— Приравнял! — вздохнув, сказал отец. — То было время! А теперь… до тиятров ли, сынок, людям теперь — в такое лихолетье!..
Вернулся Степан из «Просвиты» не так уж и поздно. В хате еще светилось. Мать с невесткой возились с опарой. Но ни отца, ни Андрея в хате не было. Как видно, пошли уже спать. Проголодавшийся хлопец поужинал чем бог послал, всласть и досыта. Но, вставая из-за стола, откромсал полбуханки хлеба и засунул за пазуху. Мать этого не заметила, а на удивленный взгляд Наталки, с которой у него были дружеские отношения, Степан лишь подмигнул заговорщицки и вышел из хаты.
Зашел в поветь к отцу. Старик еще не спал, но сделал вид, что спит, дабы скрыть от сына свою бессонницу, ведь сын мог истолковать ее как проявление постыдного малодушия отца. Степан осторожно тронул отца за плечо. «Что такое, сынок?» — поднялся отец и сел на постели. Степан сказал, что должен покинуть дом хотя бы на эти несколько дней, что немцы будут в селе. Есть такой слух, что завтра уже должны нагрянуть. Вернулся Жмудь из Князевки. От него и пошли секретные приказы управляющему имением — приготовить помещение на сотню солдат и двух офицеров, а сельскому старосте обеспечить добрыми харчами по крайней мере на несколько дней наперед.
— Не миновала-таки лихая година! — печально покачал головой старик. — Ну, и деваться некуда, — рассуждал вслух. — Что будет, то и будет! — Но то, что Степану нужно покинуть село, ясно было для обоих. Как тогда, оба раза: пересидел в Подгорцах у родичей — и все обошлось. А ежели бы дома застукали, то, гляди, докопались бы, что воевал против них у красных, хотя и недолго. — Стало быть, надо, сынок, уходить, — сказал после молчания старик. — А вот в Подгорцы ли — подумать надо. — И, не дав сыну высказать ни согласия, ни возражения, пояснил, что Подгорцам на этот раз не хуже ли придется, чем самой Ветровой Балке. Если целая сотня прибудет их! Такого еще не бывало. На одну Ветровую Балку — для чего бы такая сила? Тем более что Ветровая Балка к тому делу не причастна. Не иначе — надумали в этот раз уже и до лесных сел, таких, как Подгорцы, добраться. — Но как бы ты, сынок, не попал из огня да в полымя.
Степан не стал противоречить, легко согласился с отцом — хотя сделает по-своему, — что можно будет эти дни перебыть и где в другом месте, лишь бы не дома. Отец посоветовал в Журбовку, где хоть и нет родичей, но есть давние приятели. «Да возьми хоть буханку хлеба. Чай, у людей там выкачали». — «Я взял», — ответил Степан и почувствовал вдруг такой стыд перед отцом за то, что обманывает его, и такую горесть, что подвергает его немалой опасности. Но только и сказал: «Ну, а теперь спите уже, батя!» — и пошел из повети.