И сразу же у Грицька дыхание сперло от внезапной догадки. «А может, и не тиф совсем? Может, это только для отвода глаз, а на самом деле…» Он даже скрипнул зубами и все-таки не дал прорваться в сознание этой ужасной мысли. Но она прокралась окольными путями — как воспоминание не об Орисе, а о другой девушке из их же села. Еще до войны дело было. Нагуляла — да к знахарке за помощью. А потом тоже вот так, не один месяц провалялась в постели.
— Бред! — даже вздрогнул Грицько. Шершавой ладонью провел по лицу. Потом повернулся к Павлу: — Ну что ж… Сколько ни сиди… — И порывисто встал с дивана.
— Значит, пошли! — поднялся и Павло и весело добавил: — Тем более что, как подсказывает мне интуиция, нас уже давно ждет ужин. И даже с чарочкой.
Грицько горько усмехнулся.
— Да я уже… выпил… — покачал головой, — …ох и выпил!
XVI
Первым делом, как только Даша отворила дверь, Диденко спросил об Ивге Семеновне: не приходила ли?
— И сейчас тут. Ужинают.
Из столовой доносились стук приборов и негромкий говор. Потом вдруг — раскатистый басовитый смех.
— А кто там еще? — насторожился Павло.
— Борис Иванович с женой, — сказала Даша.
Грицько уже расстегнул было шинель, но при этих словах снова стал застегиваться. Павло это заметил.
— Без глупостей, Грицько! Если не хочешь, можешь ни с кем не встречаться. Уединимся на моей половине — и все.
Прошли в кабинет. Павло зажег настольную, под зеленым абажуром, лампу, быстро подошел к книжному шкафу, вынул бутылку и поставил на круглый столик перед диваном. Потом, пригласив гостя располагаться как дома, вышел распорядиться, чтобы ужин подали сюда.
Грицько подошел к окну и бездумно смотрел в бурлящую ночную муть. Метель не только не утихала, а разгуливалась все больше. Порывистый ветер рвал голые ветви кустов, шелестел сухим снегом по стеклам, тарахтел на крыше оборванными листами жести.
Из-за воя метели и грохота Грицько не услышал, как в комнату вошла Ивга Семеновна. Она поставила на круглый столик поднос с тарелками и закуской и сказала тихо:
— Добрый вечер!
Грицько повернулся на ее голос.
— Добрый вечер!
В комнате было полутемно, и он не сразу узнал ее, тем более, что она была не в том платье, в каком видел ее утром, а в керсетке и плахте. Только присмотревшись внимательно, узнал наконец.
— Ивга Семеновна! Что это вы оделись так? Или, может, и вы тоже… артистка?
— Артистка? Почему? — удивленно подняла брови женщина. Потом чуть заметно улыбнулась. — Нет, я не артистка. Скорее — учительница. Правда, уже больше года, как оставила работу в школе. А почему вы так решили? И почему «тоже»? — Грицько промолчал. — Ой, какой же вы невежливый! Дама спрашивает вас… Скажите — вы в самом деле такой дикарь или, может, только прикидываетесь?
— Должно быть, в самом деле, — хмуро ответил Грицько. — А особливо ежели учесть… как мне сейчас хочется… и не пойму толком — не то кому-то череп проломить, не то самому себе с разбегу лбом об стену.
— Сумасшедший! Что с вами? — Ивга Семеновна порывисто подошла к нему и дотронулась до его руки. — Что случилось? Да не молчите же! Вы прямо пугаете меня!
Она как будто и впрямь взволновалась. Грицько даже удивился.
— А что вам за дело? — И, чтобы смягчить немного грубость, добавил: — Если за каждого так переживать…
— О нет, — гордо подняв голову, сказала Ивга Семеновна. — Плохо вы знаете меня. Я не из тех, кто за каждого!
— А что же это я за исключение?
— Долго говорить. Да и потом — я не уверена… — Она запнулась. — Но, собственно, чем я рискую? В крайнем случае еще одну грубость услышу от вас. Все равно. Я не могу этого вам не сказать. Только не сейчас. Потом. Сейчас нам не дадут. Павло Макарович вот-вот вернется.
И правда, не успела Ивга Семеновна договорить, как Диденко вошел в кабинет.
— А что ж вы, Павло Макарович, гостя своего покинули? — с удивительной легкостью перешла она на другой, веселый тон.
— Садись, Грицько.
Павло наполнил рюмки. Достал еще из буфета третью — для Ивги Семеновны. Но она отказалась:
— Я уже две чарочки наливки выпила. Я и так пьяна.
— Это вы, Ивга Семеновна, не от наливки, — сказал Павло.
— Возможно, — прищурив глаза, вызывающе ответила она. — Очень возможно! — И снова сразу же перешла на обычный тон: — Ну, ужинайте. А я сейчас вам горячее принесу. — И вышла из комнаты.