– Что ты имеешь ввиду?
Я вздохнула.
– Ну, убьем мы этих тварей, и что дальше? Земля от этого не восстановится полностью. И так уже всем давно понятно, что проблема не в них и за этим кто-то стоит. Взять хотя бы токсины – откуда они берутся?
– Ну, люди хорошо в свое время планету испоганили.
– Но не настолько, что из этого сложилась река длиною в континент. Мы не одни на планете, это очевидно. И убивать надо не плодящихся монстров, а людей. Люди все разрушили, люди за это и поплатятся.
– Думаешь, если мы избавимся от разумных существ, избавимся и от остальных проблем?
– Вполне возможно. Это одна из самых явных проблем.
– Люди?
– Они самые.
Он нервно усмехнулся и положил голову на колени.
– Это все так печально, – подавлено и тихо сказал он, обращаясь будто бы не ко мне, а к реке, – с каждым днем я все больше чувствую, что у нас ничего не получится и что все безнадежно. Мы не выберемся. Мы лишь будем бить монстров, пока сами такими же не станем. Мы не встанем с колен, никогда.
Я ничего не ответила. Потому что он был прав. Я боялась предложить ему убить его, потому что он мог дать положительный ответ. Очень боялась. А он боялся спросить, хотя был готов умереть.
– Ты готов закончить все вот так?
– Да. Мне не интересно, что будет дальше, я не хочу смотреть, как умирают мои друзья.
– Поэтому ты пришел сюда?
– Я думал, что утону быстро, и ничего не почувствую.
– Нет, это глупая болезненная смерть.
Я встала за ним, доставая учебный пистолет и наводя ему на затылок.
– А ты сможешь? – с большими глазами повернулся он.
– Если я буду знать, что тебе так будет легче, то да.
Он взял мою протянутую руку и упер дуло себе в жесткие волосы, смотря посеревшими, но невероятно чистыми и усталыми глазами мне в глаза. Он не боялся, и не хотел другого, он шел к этому.
– Пусть это будет суицидом, – сказал Кирилл.
– Я все равно буду убивать людей, мне уже ничего не страшно.
– Не будь такой уверенной. Тебе не дадут. Мир обречен.
– На страдания? – у меня дрогнул голос.
– Нет, на больное существование, – сказал он, и, почему-то, улыбнулся. Я дрожаще выстрелила. Думаю, у меня дрогнула и не выдержала рука. Мне было слишком тяжело.
По черным волосам вниз скользнула почти незаметная струйка темной крови, спускаясь по скуле, увлекая за собой более явный плотный поток жидкости. Я не стала с ним долго мешкать и, взяв себя в руки почти сразу, выбросила тело в реку, не смотря и не провожая взглядом.
– Ира, – мне на кровать кинули пакет с сухарями. Кормили тут довольно неплохо. Единственный плюс практики, кроме самой практики. – Что-то случилось? – спросила Лера. – Тебя долго не было, мы не пошли тебя искать.
Я долго молчала, смотря в потолок и заложив руки за голову.
– Ты готова стать предателем, если понадобится? – спросила я.
– Я буду смотреть по обстоятельствам. А что? Ты решила пойти против всех?
– Нет. Я только что убила Савчука, мы разговаривали о том, что все безнадежно и убивать надо людей.
– Я более чем уверена, что ты с этого начала.
– Да. Но…
– Ты его убила? По-настоящему?
– А можно по театральному?
– Нет, не знаю. Он сам этого хотел?
– Да, у него была последняя стадия безысходности.
– Странно, все так плохо?
– Он просто понял, что все бессмысленно.
– Как он это понял?
– Не знаю, просто понял.
– Ты убила его только потому, что он не захотел разобраться в своих мыслях? Ира, все тут давно знают, что ни школа, ни центр, нас ни к чему не приведет. Все и так безнадежно и потеряно, люди просто не хотят мириться со своим существованием и такой судьбой, и находят выход. Они пытаются найти свет. Апокалипсис только начался, все самое безысходное и бессмысленное впереди. То, что один морально убитый подросток не смог договориться со своими мыслями не значит, что весь мир теперь падет. Кстати, говорят, после первого убийства должно стать легче, – бросила она совершенно спокойным тоном на выходе.
– Оно не первое.
– Значит, легче уже стало.
– Стало только хуже.
– Значит, все еще впереди, – заключила она, и дверь за ней закрылась.
2
– Люди слишком много о себе мнят, поэтому не читают книги, а когда читают, и им что-то не нравится, они начинают ругать автора и говорить, что это мутотень и писатель просто мусор, – Лера протянула к коту руки, и он покорно прыгнул ей на руки, виляя из стороны в сторону пушистым, оборванным хвостом. – Бывает же такое, что книжка просто не подходит человеку?