Артигас узнал об этих интригах от Ларраньяги, который просил срочно переоформить их мандаты. Он поспешил подтвердить делегатам необходимость защищать «Инструкции», напомнив, что народ принес жертвы не для того, чтобы в Буэнос-Айресе был восстановлен тиранический режим. Другое письмо Артигас направил правительству.
Длительные переговоры Артигаса с Буэнос-Айресом, которые велись через Ларраньягу, приобретали все более ожесточенный характер. В конце концов в Восточной провинции был созван новый конгресс. Правительство Буэнос-Айреса поручило созыв его Рондо, стремясь к тому, чтобы вновь избранные делегаты не были бы сторонниками федерализма, который отстаивал Артигас. Предполагалось, что таким образом удастся избежать обсуждения на ассамблее вопросов, изложенных в «Инструкциях». Хотя между Рондо и Артигасом имелась договоренность о совместном проведении конгресса, различие их взглядов, разумеется, не замедлило сказаться.
Рондо распорядился, чтобы конгресс собрался в Масиэль около Мигелете. Он открылся 8 декабря под его председательством. На этом заседании при очевидном нарушении законности игнорировались власть и роль Артигаса (раздавались даже голоса: «А кто такой Артигас?»). Собрание прошло в обстановке слепого подчинения Буэнос-Айресу, и в соответствии с его указаниями были выбраны три делегата — двое священников из этого города и Ларраньяга, приверженность которого к артигасовской идеологии сумели свести на нет тем, что назначили его заместителем директора публичной библиотеки в Буэнос-Айресе. На этом же заседании конгресса, где полностью игнорировались резолюции, принятые до того в Трес-Крусес, был назначен новый орган провинциальной власти. В последний день конгресс получил длинное заявление от Артигаса, в котором он протестовал против того, что не была признана власть народа и его собственная. Артигас направил конгрессу также копию другого заявления, обращенного к местным кабильдо, с подробным объяснением всего происшедшего; в этом, заявлении он просил кабильдо ответить на вопрос о том, признают и они его руководство, ибо в противном случае он немедленно отойдет от борьбы.
Избранные по указке Рондо делегаты отправились на ассамблею без каких бы то ни было инструкций и планов. В эти решающие дни Артигас получил от всех кабильдо письма с подтверждением их преданности ему. Однако положение продолжало обостряться. Потеряв последнюю надежду договориться с правительством Буэнос-Айреса, Артигас 20 января 1814 года снял осаду Монтевидео. Это решение он принял с полной ответственностью; он не мог далее оставаться там, где его окружали враги и где он легко мог попасть в засаду. Ближайшая его цель заключалась в том, чтобы подготовить сопротивление вторжению со стороны правительства Буэнос-Айреса.
Уход Артигаса от стен Монтевидео был воспринят как серьезное событие. Вслед за ним стали уходить его многочисленные друзья. В течение двух последующих дней дороги были заполнены людьми, покидавшими Монтевидео. Ушли пикеты кавалерии патриотов, полк улан, дивизия Оторгеса, защищавшая Серро, и другие отряды. В то же время посланцы Артигаса разъехались в разных направлениях — в провинции Энтре-Риос, Корриентес, Санта-Фе и в Парагвай. Они везли письма, в которых Артигас объяснял последние события и мотивы своих поступков.
Верховный правитель Буэнос-Айреса Посадас (он заменил второй Триумвират) издал декрет, в котором Артигас объявлялся вне закона как преступник и лишался всех своих постов; голова этого «врага родины», живого или мертвого, была оценена в шесть тысяч песо. В декрете указывалось, что в случае сопротивления он должен быть убит.
Этот декрет, опубликованный 11 февраля, имел лишь одно последствие — еще больше возросла ненависть жителей Восточного берега к правительству Буэнос-Айреса. Именно тогда народ еще теснее объединился вокруг своего вождя и руководителя.
Когда Артигас получил этот декрет, он ответил Посадасу, а заодно и его секретарю, Николасу де Эррера, который когда-то боролся в одних рядах с Артигасом, а затем перешел на сторону правительства Буэнос-Айреса:
«Жители Восточного берега начали революцию во имя свободы, и поэтому, даже если ваше превосходительство и не желает этого, они все равно станут свободными. Вы можете хоть сто раз объявлять меня предателем: я не изменюсь от этого. Вы можете предпринимать самые безумные меры — все равно мы будем свободны, решительны и энергичны».
Теперь два враждебных лагеря определялись так: к одному принадлежали сторонники централистской власти Буэнос-Айреса — «портеньос», как называли жителей порта; они придерживались монархического принципа правлений, монополизма в экономике, и стремились сохранить прогнившие аристократические устои. Им противостояли защитники политики, ясно и четко сформулированной в «Инструкциях», которая основывалась на демократическом республиканском правлении, принципе федерализма, независимости и свободы без всяких ограничений во всех ее общественных аспектах. То был глубокий демократизм, в муках рожденный Великой Французской революцией, которая стала примером для всего человечества.
Артигас во главе войска в три тысячи человек двинулся по направлению к Рио-Гранде, прошел через Дурасно и остановился в Белене. В арьергарде он оставил Фруктуосо Риверу, одного из своих офицеров, обнаружившего блестящие способности партизанского вожака. Ривера должен был перехватывать коммуникации и обозы Рондо. В низинах реки Уругвай Артигас поставил Оторгеса, чтобы воспрепятствовать какому-либо продвижению по реке.
Жители провинции Энтре-Риос еще раньше ответили на призыв Артигаса: несколько видных граждан этой провинции присоединились к нему. А в этот решительный момент Эусебио Эррера, один из самых уважаемых помещиков, возглавил военный отряд и пошел на помощь Оторгесу. Переправившись через реку Уругвай, он разбил силы противника в местечке Арройо-де-ла-Чина, а затем и войска, посланные Буэнос-Айресом под командованием офицера-монархиста барона Холмберга. Это произошло 22 февраля 1814 года при Эспинильо, около Параны.
Военные действия не прекращались. В марте того же года Артигас фактически контролировал все междуречье. Военная кампания в этом районе завершилась тем, что его союзник, сторонник федерализма Хуан Баутиста Мендес взял власть в Корриентесе.
Так как враги не раз пытались распускать всяческие слухи, чернящие Артигаса, необходимо еще раз подчеркнуть благородство, с которым он обращался с побежденными. Барон Холмберг и его офицеры после окончания битвы были отвезены в штаб Артигаса. Среди бумаг Холмберга был декрет, в котором Артигас объявлялся вне закона. Однако Артигас не только не нанес своим врагам ни малейшего оскорбления, но, наоборот, проявил к ним уважение. Многие из них позднее начали склоняться к федералистским идеям и сообщили правителю Буэнос-Айреса Посадасу о том, что они считают борьбу Артигаса справедливой.
Когда испанскому генерал-капитану Вигодету стало известно об этих противоречиях, он тотчас же начал восстанавливать свой упавший престиж. Он направил своих эмиссаров с письмами к Артигасу и к его кузену Оторгесу, бывшему управляющему королевской эстансией. В своих посланиях Вигодет заявлял, что он крайне заинтересован в мире и счастье жителей Восточного берега и сочувствует личному возвышению Артигаса. Он предлагал множество благ ему самому и его войскам. Однако Артигас не поверил посулам этой сирены, как, впрочем, и никаким другим. Он писал своему кузену Оторгесу: