Как это выглядело в армейском понимании?
Под строевые песни мы шагали по территории воинской части. От песен вообще уже начало немного подташнивать. Прогулка, говорили они…
Перед тем, как отправить нас в казарму, сержанты разрешили покурить около трех минут. Вот этим мне данный процесс понравилась. И все. Больше ничего приятного я в нем не увидел.
Затем последовала подготовка ко сну. Заняла она, в общей сложности, минут пятнадцать. Мы разделись, приготовили постель, улеглись в кровати. Кто-то сходил умыться, кто-то почистил зубы. Все по-разному потратили это драгоценное время. Ровно в 22:00 дневальный объявил отбой. По команде, все, видимо, должны были закрыть глаза и спать. Теперь я просто все понимаю буквально. Спать, значит, спать.
В сон провалился моментально. Не успел вырубиться, как от громкого крика дневального: «Рота, подъем!», уже пришлось врубиться. Было такое ощущение, что ночь пролетела, как одно мгновение.
Первые секунды тупо смотрел в потолок и не мог понять, где я? Потом потихоньку пришло осознание, точно не дома. И вообще, я не я. А Станислав Игоревич Соколов. Судя по тому, что проснулся там же, где и заснул, кошмар не закончился. Подъем, как оказалось, был в 06:00 утра. Зачем просыпаться в такую рань, я не мог понять. Хотя, честно, очень пытался. Враг точно сейчас не строит коварные планы. Он еще тупо спит. Как все нормальные люди.
Оглянулся по сторонам. Мои товарищи быстро одевались. Это навело меня на мысль, что лучше бы поступить так же. Я вскочил и принялся повторять за ними. Как говорится, на ошибках учатся. Больше никакой импровизации. Смотрю на окружающих и делаю то же самое.
— Строимся! — Скомандовал сержант. — Форма одежды — физическая подготовка. Что это за форма одежды я не понимал вообще. Даже не так. Оказывается, этих форм несколько? Странно. Я вижу только одну. Рассуждать особо было некогда. Быстро оделся и выбежал в коридор для построения. Сержант осмотрел весь строй молча. Пока не подошел ко мне.
— Фамилия?
— Соколов, — ответил я очень бодро, хотя, сразу подумал, видимо, что-то не так, раз он заострил внимание.
— Почему одет ремень? Ты что, не знаешь как нужно строится с утра на зарядку? Какая была команда?
В этот момент я совершенно искренне засомневался в его адекватности. Откуда могу что-то знать, я второй день в армии. А если здраво рассудить, так вообще первый. Вчерашний можно не считать. Разве он этого не понимает?
— Команда была строиться. Форма одежды — Физическая подготовка.
— Правильно. — Вполне довольный моим ответом, но очевидно недовольный мной, кивнул сержант. — Я повторяю свой вопрос. Почему ты одел ремень?
— Не знаю, товарищ сержант. — Честно говоря, меня этот разговор слепого с глухим опять начал нервировать. Решил, он задает тупые вопросы, а я буду давать тупые ответы.
— Это не вариант, солдат. Слушаем все внимательно…
Сержант вывел меня из строя и поставил напротив товарищей. Просто гадство какое-то. Опять я в центре внимания и все взгляды сосредоточены на мне.
— Для тех кто не знает, объясняю один раз. По команде «рота, подъем!», солдат совершает откидку одеяла вперед, встает и начинает одеваться. Когда я даю команду строиться, «форма одежды — физическая подготовка», все должны быть в форме и головном уборе. Китель не заправляем, ремень не одеваем. В таком виде у нас каждое утро проходит утренняя зарядка. Всем ясно?
— Так точно! — Звонко, весело и с задором коллективно ответили все, кому был задан вопрос. Я, соответственно, тоже ответил. Сержант стоял рядом и мог расценить мое молчание, как равнодушие или безучастность.
— Не слышу…
— Так точно, товарищ сержант! — Тут же исправились самые сообразительные. А кто не очень сообразительные, просто поддакнули.
— Больше к этому вопросу не возвращаемся. До кого не будет доходить через голову, буду доносить через ноги. Встать в строй!
Последний приказ предназначался мне. Я встал. Послушно. Но при этом, понял одну вещь. А не пойти ли, на самом деле, всем к чертовой матери. В конце концов, я в БЭПе один из немногих, кто за все время ни разу ни на чем не погорел и не попался. Я, блин, ухитрялся эти годы крутиться, как уж на сковороде, проскакивая между жерновами мельницы правосудия. И что? Два года вот такой муштры? Состояние овоща, который боится вздохнуть не во время, не строем и не под песню? Да хрен там. Не знаю пока, как, но эта система меня не сломает. Я ее, конечно, тоже. На то она и система. А вот сделать так, чтоб она под меня совсем немного прогнулась, это смогу. Вот только придумаю способ.