Тем не менее немецко-фашистские войска после своей артиллерийской и авиационной подготовки все же пошли в наступление. Завязалась упорная, изнурительная, ожесточенная борьба. Гитлеровцы верили в свои «тигры», «пантеры» и «фердинанды» и шли напролом, не считаясь ни с какими потерями.
Всю ночь на 5 июля мы не спали. Утром, когда боевые действия развернулись во всю свою силу, все стало предельно ясным. Кончились наши сомнения. Естественно, в штабе фронта все ждали указаний командующего. Но вместо каких-либо распоряжений Рокоссовский спросил нас:
— Все ли уверены в своих планах и в полной готовности подчиненных частей выполнять боевые задачи?
Получив положительный ответ, он неожиданно для нас, тепло улыбнувшись, сказал:
— Ну, раз так, то я советую всем часика два-три отдохнуть. Иначе если мы будем бодрствовать, то наверняка начнем дергать командармов и начальников армейских служб, запрашивать обстановку и тому подобное. Полагаю, им самим нужно еще во всем разобраться, проанализировать поступающие донесения из дивизий и полков, оценить обстановку. На все это уйдет немало времени. Уверяю вас, что, как только им все станет ясно, они сами доложат. Поэтому я иду спать и вам всем советую сделать то же самое. — И он оставил нас.
Не знаю, спал ли тогда Константин Константинович, но достоверно одно: его телефон молчал до тех пор, пока не начали поступать доклады командармов о развитии боевых действий на их участках фронта.
Несмотря на то, что враг понес потери во время нашей контрподготовки и что наступление он начал с запозданием и лишь после того, как привел себя в порядок, все же первые его удары были очень сильными.
Так, например, в полосе 13-й армии враг ввел в бой одновременно пять пехотных и три танковых дивизий, в составе которых находилось около 1200 танков и самоходных орудий. Это была огромная сила, способная смести все на своем пути. На это и рассчитывало гитлеровское командование.
Я не зря первую часть этой главы посвятил рассказу о том, как серьезно мы готовились к летним боям и что для этого было сделано. Теперь вся заблаговременно проделанная титаническая работа приносила нам успех. Первые атаки врага были отбиты. Неприятельская пехота, отсеченная от танков огнем артиллерии и стрелкового оружия, залегла перед нашим передним краем, а танки, встреченные интенсивным огнем прямой наводкой и с закрытых огневых артпозиций, отошли, понеся потери.
С началом боевых действий лавина вражеских танков на большой скорости устремилась к нашему переднему краю, ведя огонь с ходу, угрожая смять оборону. Но вот первая волна танков попала на минные поля. Естественно, часть из них подорвалась на минах. Скорость движения танков резко снизилась. Уцелевшие на минных полях машины, стремясь изменить направление движения, невольно подставляли свои борта (наиболее уязвимая часть танка) под огонь наших противотанковых орудий, расположенных в непосредственной близости от переднего края. Замедлившие скорость своего движения и пытавшиеся маневрировать на минных полях вражеские танки становились хорошей мишенью для наших противотанковых орудий.
Последующие волны танков тоже сбавляли скорость движения и попадали под огонь нашей артиллерии, стоявшей на закрытых позициях. В создавшихся условиях этот огонь был весьма эффективным.
Неудача первой атаки, в которой участвовали столь значительные силы, явилась полной неожиданностью для гитлеровского командования. Вряд ли оно могло тогда до конца понять все роковое ее значение. Но фюрер требовал победы, и его войска продолжали настойчивые атаки, стремясь во что бы то ни стало сокрушить нашу оборону.
В 7 часов 5 июля после артиллерийской и авиационной подготовки противник предпринял атаку на левом фланге 48-й армии. Удар наносила на четырехкилометровом фронте моторизованная пехота, поддержанная 28 танками и 40 самоходными орудиями. Ценой больших потерь противнику удалось вклиниться здесь в нашу оборону, но он не смог развить этот довольно скромный успех и не удержался на достигнутом рубеже. К 16 часам части 48-й армии, поддержанные огнем артиллерии и авиацией, контратаковали противника, и положение было полностью восстановлено.
В полосах 13-й и 70-й армий обстановка продолжала оставаться угрожающей. В 8 часов, после тридцатиминутной артиллерийской подготовки, противник возобновил наступление. В полосе 13-й армии удар наносился на узком фронте силой двух пехотных дивизий при поддержке 300 танков и самоходных орудий. Одновременно был нанесен мощный удар свежими силами по правому флангу 70-й армии. На участке Верх, Тагино, Рудово противник бросил в бой три пехотные, две танковые дивизии и три егерских батальона. На этом участке у него действовало около 450 танков и самоходных орудий и 350 самолетов.
Гитлеровцы всеми силами стремились в первый же день наступления добиться решительного успеха. Но наши войска, опираясь на хорошо оборудованные рубежи, оказывали врагу упорное сопротивление.
Весь день шли непрекращающиеся ожесточенные бои в исключительно сложных условиях. Артиллерия, действуя в тесном взаимодействии с пехотой, танками и авиацией, отражала непрерывные атаки противника, особенно его танков. Временами создавалась такая обстановка, когда артиллерийские части и подразделения вынуждены были вести бой совершенно самостоятельно, без пехоты, в полном отрыве от нее, а порой и в окружении противника. Именно при таких обстоятельствах наиболее полно раскрылись все лучшие качества артиллеристов: стойкость, высокое боевое мастерство, готовность к самопожертвованию. Каждый день боя был насыщен множеством эпизодов, подтверждающих это, но я расскажу только о некоторых из них. О них сохранились наиболее полные записи.
Более 50 вражеских танков подошли на расстояние прямого выстрела к огневым позициям 642-го пушечного артиллерийского полка. Вооруженный 122-миллиметровыми пушками и 152-миллиметровыми гаубицами-пушками полк предназначался для борьбы с артиллерией и уничтожения других дальних целей. Но, как я уже говорил, мы тщательно готовили к борьбе с танками все артиллерийские части. Когда вражеские машины двинулись на орудия полка с явным стремлением раздавить их, хорошо подготовленные орудийные расчеты уничтожили 17 танков. Остальные поспешили выбраться из зоны губительного огня мощных орудий и больше не пытались предпринимать атаки на этом участке.
В критическом положении оказался 872-й гаубичный артиллерийский полк под командованием майора Н. П. Иванова. Он занимал боевой порядок в Протасово.
Под сильным натиском превосходящих сил противника наша пехота отошла из этого населенного пункта. Майор Иванов приказал командирам дивизионов пойти на огневые позиции и руководить там отражением танковых атак прямой наводкой. Сам же он собрал все взводы управления полка и подготовил их к отражению атак вражеской пехоты огнем из личного оружия.
Через некоторое время 25 танков и самоходных орудий с батальоном пехоты атаковали Протасово. В самом начале орудия полка уничтожили три танка, одно самоходное орудие и значительную часть пехоты. Шесть часов артполк майора Иванова вел неравный бой, но Протасово отстоял.
Вместе с пехотой одну из высот в полосе обороны 131-й дивизии 13-й армии обороняла четвертая батарея 540-го легкого артиллерийского полка. Когда фашистские танки двинулись в атаку, первым в бой вступило орудие старшего сержанта Макара Хомы. Наводчиком был ефрейтор Яков Морозов. Услышав команду: «По головному, бронебойным!» — он установил нужный прицел и выстрелил. Однако снаряд разорвался вблизи танка, не повредив его. Зарядив снова орудие бронебойным, Морозов улучил момент, когда танк, маневрируя, подставил борт, и дал выстрел. Раздался взрыв, и машина окуталась огромным облаком дыма. Обнаружив орудие Хомы, другие немецкие танки открыли по нему огонь. Сраженный осколком, упал Морозов. Его место занял заряжающий Дмитрий Марычев. Он подбил один танк, но вскоре был ранен. У орудия осталось два артиллериста — Хома и Петрищев. Тогда за наводчика стал сам командир орудия, а Николай Петрищев делал все, что положено исполнять остальным номерам расчета. Они уничтожили третий танк. Будучи ранеными, старший сержант и рядовой продолжали вести бой и поразили четвертый танк, подошедший совсем близко к орудию.