Из-за этого три месяца было потеряно… Правда, из сношений с нашими военными агентами было видно, что готовые ружья достать очень трудно; как частного имущества — их не существовало, а правительства нейтральных государств официально не проявляли уступчивости по части продажи даже снятых с вооружения ружей. Очевидно, тут надо было искать каких-то иных неофициальных путей, для которых наши военные агенты были мало пригодны.
Рис. 24. Диаграмма поступления пулеметов и ружей-пулеметов всех систем с начала войны до января 1918 г.
Как бы то ни было, в сентябре 1914 г. удалось приобрести в Японии, при содействии командированного туда генерала Гермониуса, 20 350 винтовок и 15 050 карабинов мексиканского типа, изготовленных по заказу Мексики. Затем от японского правительства разновременно было получено до 400 000 винтовок и к ним около 80 миллионов патронов. Японские и мексиканские винтовки пошли большей частью в тыловые части, в пограничную стражу, во флот и в полицию на замену 3-лин. винтовок, которые были переданы в действующую армию.
Затем в Америке оказалось возможным дать заводу Винчестера два заказа на 300 000 винтовок его системы, но под наш патрон; от третьего заказа этот завод отказался, причем в этом отказе было заподозрено германское влияние.
В 1915 г. были заключены два договора с заводами в Америке — Ремингтона и Вестингауза.
Этими двумя американскими заказами и исчерпалась, в сущности, вся возможность использовать заграничный рынок для нужд русской армии по части винтовок. Союзники России сами испытывали острую нужду в винтовках, а потому не могли уделить сколько-нибудь значительного количества своих наличных ружей и воспользоваться производительностью своих оружейных заводов.
Главнейшим затруднением в приобретении готовых винтовок являлось то обстоятельство, что, как несомненная военная контрабанда, они не могли быть проданы ни одной из воюющих сторон непосредственно тем правительством, которому принадлежали. Попытки приобрести их через посредство какого-либо другого нейтрального государства не увенчались успехом. Приходилось поневоле пытаться приобрести их нелегальным путем, через посредство каких-либо комиссионеров.
Последнее обстоятельство создало вокруг покупки винтовок отвратительную атмосферу. Появился ряд темных дельцов, желавших нажиться на выгодной продаже. Цены на винтовки стали расти. Несмотря на имевшиеся от наших представителей за границей (посольств и военных агентов) категорические сообщения о том, что иностранные государства никому своих винтовок продавать не предполагают, всевозможные комиссионеры продолжали настойчиво уверять, что дело это находится у них в руках, что винтовки будут раздобыты при помощи подкупа различных правительственных лиц тех государств, во владениях которых они находятся, и т. п.
Поступавшие со всех сторон предложения на продажу существующих, а также и вовсе несуществующих винтовок, в большинстве случаев протекали обыкновенно по одной и той же схеме: сначала подавалось весьма конкретное (по внешнему виду) заявление с предложением о продаже винтовок, на которое комиссионер обычно требовал немедленный ответ. ГАУ принимало предложение, тем более, что по содержанию оно было часто весьма соблазнительным. Далее требовался немедленный перевод большей части или даже всей суммы, необходимой для уплаты, что также обыкновенно исполнялось (в результате — в течение нескольких месяцев в Америке, например, в одном из банков лежало русских денег около 40 000 000 рублей). Затем обыкновенно начинался целый ряд недоразумений: то предложат такие условия приема винтовок, высылаемых в нейтральную страну, что ничем не гарантируется получение вместо них ящиков с камнями; то, как это оказывалось в значительном числе случаев, у гг. комиссионеров было явное или скрытое желание получить в счет платы весьма солидный аванс (в несколько миллионов) под видом необходимых расходов на подготовку дела (взятки), без малейшей возможности гарантировать возвращение этого аванса в случае неудачи и даже хлопотать о его взыскании судебным порядком (во избежание огласки нелегальной покупки военной контрабанды).