Травин улыбнулся, подошёл к режиссёру, который уже успел переползти из автомобиля в кресло.
— На драку мы не договаривались, — сказал он. — Без подготовки я не согласен.
Свирский раздражённо посмотрел на молодого человека.
— Товарищ, у нас процесс горит, а вы с претензиями. Вольдемар, ты куда?
— Пойду горло промочу, всё равно мне пока что здесь делать нечего, — Муромский перелез через закрытую дверцу, и твёрдыми шагами направился к зданию Тиличеевских ванн, где в правом крыле приглашала гостей пивная. — Тебе нарзана захватить?
Режиссёр жалобно скривился, но тут же придал лицу строгое выражение.
— Чёрт знает что творится, — сказал он. — Вы, товарищ Травин, выглядите как настоящий былинный богатырь, что вам троих побить, пустяк, только не стесняйтесь, приложите этих гадов по-настоящему, чтобы знали, как опаздывать. Так что не будем спорить, сейчас мы их найдём, и отснимем сцену. Подождите пока в теньке.
Сергей ещё раз напомнил самому себе про семьдесят рублей, про то, что на отдыхе всё равно делать больше нечего, и что до Федотова всё равно до воскресенья не добраться, взял первую попавшуюся тряпку из ящика с реквизитом, расстелил на траве, и уселся, привалившись к основанию колоннады. Солнце нещадно било в оба глаза, но день выдался не особо жарким, чувствовалось приближение осени. Зоя примостилась рядом с ним, протянула стакан с лимонадом.
— Так всегда, — пожаловалась она, — сначала все стараются, приходят вовремя, а под конец не соберёшь никого. Ты где работаешь?
— Начальником почты, — Травин отпил глоток, закашлялся.
— Скучно, наверное?
— Весёлого мало.
— Вот и у нас, на экран посмотришь, как сказка, а на самом деле то артист напьётся, то лампы разобьют. И по десять раз одно и то же снимают. А артистки, если их не накрасить и не причесать, как лахудры выглядят, да что там, я и то лучше.
Сергей уверил Зою, что та выглядит замечательно, куда там всяким Малиновским, девушка порозовела и даже позволила себя приобнять, но тут появился артист Муромский. За ним тащились четверо мужчин, у одного из них, в кепке, глаз украшал солидный фингал.
— Вот, — гордо сказал Муромский, — я их нашёл. Сидят, гаврики, водку пьют, пока мы в поте лица трудимся. Арнольд, друг мой, так Варька будет сегодня сниматься или нет? А то мне жарко и тягостно, лучше ванну схожу приму.
— Я тебе приму, — устало произнёс Свирский. — Беляев, я же тебя в последний раз сколько предупреждал? Чтобы ни капли.
Пожилой сутулый мужчина в кепке и с фингалом что-то пробурчал невнятно, так, что ни одного слова было не разобрать, но режиссёр понял.
— Так, готовьтесь. Сейчас отснимем драку, а там и Варя подтянется. Гриша, бегом в Бристоль, что хочешь делай, но чтобы через час эта гадюка подколодная была здесь.
Гриша кивнул, вскочил в машину, водитель дал газ, и Фиат, кашлянув сизым дымом, умчался обратно в сторону гостиницы. А Беляев нетвёрдым шагом направился к Сергею.
— Ты будешь их бить? — спросил он, протягивая руку.
Видимо, Зоя насчёт цирка не соврала, пожатие у силача было стальным. Он с четверть минуты пытался передавить ладонь Травина, но потом сдался.
— Сгодишься. Только сильно не бей, мы им по десятке выписали, ну с учётом, если фонарь под глазом, или нос в юшку, а про переломы уговору не было. Смотри, их трое, нападать на тебя начнут по очереди, так зрелищнее. Первого кинешь через бедро, второго ударишь в грудь, он отпрыгнет и упадёт. А вот третий будет с ножом. Нож настоящий, его надо выбить аккуратно, чтобы никого не порезать, а Пашку поднять, и вниз с размаху. Он к этому привычный, бывший гимнаст, а в театре так вечно в яму падает. Мы с утра четверть уговорили, так что ему сейчас море по колено, переживёт как-нибудь. Сдюжишь? А то артист приезжий не сумел, хоть Пашка и весит всего ничего, пуда четыре. Пашка, ты как?
— Всё путём, — нетвёрдо произнёс один из будущих белогвардейцев, высокий и пухлый, но с тощим лицом. Он подошёл, остановился и покачивался, словно на ветру. — У меня во!
Пашка гордо распахнул просторный китель с эполетами, под которым обнаружились толстые ватные валики, намотанные на тело.
— А ну давай, — распорядился Беляев, — попробуй.