Наутро у Арончика была высокая температура, он покрылся сыпью, все время бредил и не реагировал на голоса родных. Обеспечить его настоящей медицинской помощью не успели, и через несколько дней он умер. Маленькая могила Арончика была первой семейной могилой на еврейском Преображенском кладбище в Петрограде. Мальчик был и первой жертвой семьи в горниле революции. Фирочка вспоминала братика до конца жизни. Она рассказывала Наташе о том, как они были близки. Не только о том, что он был другом ее детских игр, ее большим другом, хотя и об этом, конечно, тоже, но и о том, что после смерти Арончика она страдала от одиночества.
Смерть брата, с которым ее разделяли всего три года, была первой смертью близкого человека в ее жизни. К тому же у нее было мистическое чувство, что он взял на себя ее судьбу. Дело было в том, что когда Фирочка родилась, родители поменяли их свидетельства о рождении, чтобы отсрочить его службу в царской армии на несколько лет. Однако Арончик не дожил даже до 10 лет, и не спасли его ни новый возраст, ни второе имя, которое успел дать ему раввин во время болезни. После его смерти, Фирочке вернули ее настоящую дату рождения.
У семьи не было возможности соблюсти семидневный траур по Арончику не только из-за откровенного антисемитизма их соседей, но и прежде всего потому, что родители должны были думать о том, чем накормить голодных детей, ведь у них не было даже хлеба. Это был период «военного коммунизма», адское изобретение Ленина. Оно состояло в изъятии хлеба у крестьян в количествах, необходимых для города, и раздаче его рабочим на заводах и других предприятиях. Это был безденежный обмен на сельскохозяйственную технику. Как «подозрительные элементы», родные Наташи не имели права на получение продовольственных карточек, поэтому не получали от государства никакой поддержки.
Фирочкиной маме пришлось ездить в ближние пригороды Петрограда, а потом и в более отдаленные, чтобы спасти от голода уцелевших членов семьи. Для этого ей приходилось идти на неприсущую ей практичность. Поскольку она все же умудрилась скрыть от «товарищей» некоторые драгоценности, сейчас она постепенно обменивала их на муку, крупы и хлеб. Выяснилось, что и ее муж способен на здоровую инициативу не только в условиях свободного рынка, но и «военного коммунизма». Он совершенно не боялся физической работы, раздобыл «буржуйку» – маленькую металлическую печурку, столь необходимую в их разграбленном жилище. Она быстро согревала маленькую комнату, помогала вскипятить чайник и даже сварить суп, потому что заниматься этим в кухне было иногда весьма неприятно и даже опасно – соседи могли подбросить в кастрюлю какую-нибудь отраву.
Революция была анти-буржуазной, и название «буржуйка» привилось. Такими же печурками обогревались и в блокадном Ленинграде во время Великой Отечественной войны, хотя класс буржуев давно был искоренен, но само слово осталось. Была «буржуйка» и у родных Наташи. Когда после войны родилась сама Наташа, она обнаружила в чулане маленькую металлическую печечку. Фирочка объяснила дочке, что у нее не хватило духу выбросить ее. Слово «буржуйка» рассмешило девочку. Но она поняла, что печечка участвовала в спасении ее семьи во время блокады Ленинграда.
И тогда, зимой 1921/22 гг. тоже было особенно холодно. Ту зиму Фирочка уже помнила хорошо, приближался ее очередной день рождения, а родителям было нечем растопить буржуйку и побаловать дочку хоть каким-нибудь лакомством. Они с трудом могли обогреть свою маленькую комнату. Неожиданно «люди из бывших» были приглашены на разгрузку вагонов на железнодорожный вокзал, куда прибыли поезда с бревнами. Ослабленные голодом, в некогда нарядной, а теперь изрядно поблекшей и поношенной одежде, родители Фирочки пришли на вокзал, чтобы заработать на топливо для дома. Вместе с другими «бывшими» они с трудом разгружали вагон, а рядом стоял наблюдающий и следил, как они носят тяжелые бревна своими неумелыми руками в заштопанных перчатках.
Возможно, тогда Фирочкина мама вспомнила о меховой шубе, которую она отнесла «товарищам» на вещевой склад для бедных по собственной инициативе? Возможно, и в голове ее мужа мелькнула мысль, что совсем недавно он был процветающим лесоторговцем, в его доме было тепло и светло, у пианино сидела красивая женщина, играла вальсы и мазурки Шопена, а их дети танцевали. А после этого он сам играл на скрипке, и все затихали, слушали только скрипку и забывали свою ликующую радость. А что теперь? Он посмотрел на жену и ужаснулся ее бледности, тонким морщинкам на ее лице, все еще красивом. Что сотворила жизнь с той девочкой? Неожиданно она потеряла сознание и упала на снег. Он бережно помог ей прийти в себя и подняться. В конце концов, они сумели привезти на саночках домой несколько бревен для обогрева своего маленького жилища.