Ей помогали сила воли, самодисциплина и строгий режим дня. Это выражалось в раннем вставании по утрам, умывании ледяной водой, растапливании печки, стоянии в очереди за хлебом. И так – каждый день в течение долгих часов, несколько походов с ведерком на Неву за водой, ежедневная необходимость принести ребенку бутылочку из молочной кухни, дежурство на крыше несколько ночей в неделю… И главное – не сломаться, не ослабеть. Те, кто позволяли себе расслабиться, очень быстро умирали. И каждый день обстрелы, налеты, и болезнь сердца все сильнее и сильнее давала о себе знать. Много раз она была близка к смерти. Она преодолела все. И человек, который жил в ней, победил.
После смерти матери ей осталось сделать последнее усилие – эвакуировать из Ленинграда ребенка и младшую сестру. Ее муж должен был оставаться в осажденном городе на заводе и выполнять свою трудную работу по обеспечению фронта до конца войны, до победы. В одну из ночей зимы 1942-43 годов сестры посадили ребенка на все те же саночки и отправились к Финляндскому вокзалу, чтобы сесть в поезд, довозящий блокадников до «Дороги Жизни» – до Ладожского озера.
Сегодня проспект, ведущий к Ладожскому озеру, покрыт асфальтом. Вместо обычных верстовых столбов там стоят столбы с надписью «Дорога Жизни». Рядом с проспектом выросла березовая роща из 900 берез – по числу дней блокады. Во дворе музея «Дорога жизни» стоят транспортные средства: два грузовичка и автобус. Они выглядят маломощными и устарелыми. Но как раз такие машинки и вывезли из осажденного Ленинграда более полумиллиона жителей по заледенелой глади озера. На этой дороге была спасена и семья Наташи.
Вторая глава. Саня
Муж Фирочки Саня остался в Ленинграде до конца войны. Он работал тяжело, без перерывов, на ночь оставался на заводе, спал в своем кабинете, а рабочие – в основном женщины и подростки – спали прямо у станков. Только иногда он мог позволить себе короткий перерыв и приехать на трамвае в опустевший дом, посмотреть, не разрушили ли его обстрелы, заплатить за квартиру и хотя бы немного отдохнуть от военного режима завода. Очень редко он получал письма из Сибири, из отдаленной деревни под городом Омском.
Письма Фирочки были редкими не потому, что она редко писала ему. Она писала несколько раз в неделю. Она любила эпистолярный жанр и не случайно в юности поступала на литературный факультет. Она умела писать замечательные письма, просто не все они доходили до адресата, и многие терялись по дороге. Он знал лишь, что семья его жива, что все три сестры: Риточка, Фирочка и Катюша встретились под Омском и вместе с Лилей работают в колхозе. Илюша снова встал на ножки, хорошо ходит и даже бегает, а Риточкины близнецы ухаживают за ним, когда взрослые находятся на работе.
Письма Фирочки к Сане из эвакуации были полны любви и нежности, которые она не стеснялась выражать в письменной форме: «Нас разделяет расстояние, но тем радостнее и ослепительнее будет наша встреча».
В глазах Сани их с Фирочкой любовь была чудом. Когда они встретились впервые в 1936 году, он был уверен, что эта девушка, такая красивая, деликатная и образованная, не обратит на него никакого внимания. Ведь кем он был? Сыном потомственного кузнеца, который родился в провинции и приехал в большой город, чтобы учиться, работать и строить новую жизнь. А она родилась в Санкт-Петербурге, тогдашней столице Российской Империи, и была «из благородных».
Родители Илюши и Наташи часто говорили, что если Октябрьская Социалистическая революция сделала что-то по-настоящему хорошее, так это то, что она создала благоприятные условия для их встречи и сближения. Она разрушила все сословные границы, а эти двое принадлежали к совершенно разным слоям населения.
Конечно, оба они неверно называли причину своей счастливой встречи. Ведь тогда, в 1917 году, Сане было лишь 8 лет, а Фирочке 6, и эти дети не знали, благодаря какой именно революции они встретятся, спустя почти 20 лет – Февральской Буржуазной или Октябрьской Социалистической. Тем более что детали первой революции хранились от народа в строжайшей тайне. Ведь ни в одном учебнике не упоминалось, что именно буржуазное Временное Правительство отменило ограничения в правах народов России, включая и еврейскую Черту Оседлости, в границах которой родился Саня. А посему Саня и Фирочка единодушно утверждали, что в Декларации народов России, изданной большевиками, месяц спустя после революции, был пункт особенно важный именно для евреев: признание равенства всех народов и религий. Этот пункт позволил молодежи из окраин страны переехать в большие города. Для этих молодых было не особенно важно, благодаря какой именно революции они стали жить свободно, а когда они поняли, что за «свободу» они получили, новый режим укрепился настолько, что стал непобедим.