Мать понимала, что жить ей осталось недолго, и угасала с достоинством. Так, она регулярно принимала бесполезные валериановые капли, чтобы порадовать дочерей и сделать вид, что болезнь у нее обычная, не тяжелая. Сестры подыгрывали матери – они продолжали читать книги, слушать музыку, воспитывать ребенка. Но они жаждали услышать ее рассказы, которые, как они боялись, могли оказаться последними.
Фирочка (полное имя Эсфирь) помнила себя с очень раннего возраста, но рассказы матери о семейном прошлом словно осветили сильным светом то, что она смутно помнила, или помнила, но не понимала. Среди ее первых воспоминаний были длинные семейные вечера в поместье под Витебском, где они проводили лето. Их дом был всегда открыт для друзей братьев и сестер Фирочки. У старшего брата Соломона была своя компания гимназистов и студентов, которые с удовольствием приходили в их гостеприимный дом. Отец Фирочки – Илья был теплым и веселым человеком. Он играл на скрипке и был великолепным скрипачом. И скрипка у него была великолепная – Амати. Родители учили детей играть на пианино и скрипке. По вечерам вся семья играла и пела, а старенькая бабушка, мама бабушки Ольги, сидела с ними вместе в белом кружевном чепце, чтобы старшие внуки не стеснялись ее седины перед гостями. В перерывах друзья Соломона разговаривали о политике. В эти моменты бабушка обычно стояла у окна, чтобы предупредить заговорщиков о возможном приходе жандармов.
Родители знали о том, что Соломон является членом антиправительственной организации и, очевидно, поддерживали его идеи. Но однажды, несмотря на все усилия бабушки, жандармы ворвались в дом и забрали Соломона и его друзей. Фирочка хорошо запомнила сцену ареста, хотя ей было тогда не больше четырех или пяти лет. Следствие велось в Петербурге, и родители начали часто ездить туда. Они подали прошение в канцелярию правительства и ждали ответа. Иногда Соломону удавалось присылать из тюрьмы короткие записки. Родители читали их по вечерам, но уже не пускали в дом чужих людей и хранили в секрете сведения о сыне.
Однажды в дом доставили особое письмо с золотой печатью. Мама Фирочки вскрыла конверт дрожащими руками. Когда она взглянула на документ, она побледнела так, что Рита сразу увела малышей из гостиной. Арончик и Фирочка прокрались к двери и услышали сдержанные рыдания мамы и слова папы о том, что Соломончик приговорен к расстрелу. Оба ребенка ворвались в комнату и бросились к родителям в отчаянии и рыданиях. Но времени на эмоции у них не было. Родители и старшие дети, включая Арончика, быстро собрались в дорогу и отправились в Петербург, чтобы увидеть Соломона в последний раз. Дома оставили только Фирочку с няней. К их удивлению, все вернулись домой, если не радостные, то довольно спокойные. Выяснилось, что Соломону удалось избежать приговора – он бежал из тюрьмы с помощью его подруги Розы, и в настоящий момент тайная полиция разыскивает его.
После долгой и тревожной паузы от Соломона пришло письмо с посыльным. Отец читал письмо в гостиной, а вся семья напряженно слушала. Соломон писал, что он жив и здоров, Роза находится с ним и во всем поддерживает его. Он просил прислать ответ с посыльным, его старым и верным другом. Вся семья участвовала в написании ответа, а посыльный терпеливо ждал, при этом поглощая неимоверное количество еды и стаканов чая. Он рассказал, что Соломон живет на Урале, в маленьком городке Суксун, что его положение устойчиво, потому что в городке много товарищей по оружию, вот-вот произойдет революция, всему этому кошмару придет конец, и семья вновь объединится.
Но судьба распорядилась иначе. Как раз после Великой Октябрьской Социалистической революции 1917 года надежная жизнь семьи закончилась. Фирочке было уже шесть лет, и она хорошо помнила, как пришли «товарищи», большевики, и забрали все имущество семьи. По правде говоря, родители расстались с усадьбой без особых сожалений. Они тоже вместе со старшим сыном были вовлечены в водоворот событий и разделяли идеалы революции. Как и вся еврейская интеллигенция столичного города, родители в этой семье, и Ольга Вульфовна, и ее муж, Илья Наумович, были демократами – если не по своим политическим взглядам, то по своим чувствам. Поэтому не из страха перед новым режимом они отдали большую часть своего имущества большевикам, а потому что они, в самом деле, верили в равенство всех людей. У них был избыток имущества, и они считали правильным поделиться им с другими людьми и не видели в этом ничего особенного.