– Квартира? – Спросил гостя в лоб.
– Ну да, она же числится за заводом, а ты… Ну в общем…
– Понимаю. Я собственно уже и вещи собрал. – Михаил кивнул на рюкзак в прихожей. Потом подошел к шкафу, – есть еще одно дело для вас. Батины ордена. Возьметесь сохранить?
– Конечно, – "кум" бережно принял парадный пиджак Иваныча, кивнул на пустое место в орденах, – а там что было?
– На память оставил, – Миха насупился, – "Отвагу".
– Ладно. Сам-то куда пойдешь?
– Так мне через месяц в армию. У меня уже и повестка на руках.
– Так может, на этот месяц останешься здесь? Я договорюсь, подождут они…
– Нет, спасибо конечно. Но я и сам не хочу здесь оставаться. – Парень смотрел твердо, – у меня есть где перекантоваться. Всего хорошего. Ключи на столе.
Обустроился Михаил в мастерской автобусного парка. Палыч звал к себе, но он отказался. Хотелось побыть одному, насколько это возможно. Потертый и местами продавленный диван в мастерской подходил для этих целей почти идеально. Первым делом, дважды сирота, занялся медалью. Отсоединил колодку, продернул шнурок в кольцо и повесил себе на шею. "Отвага" устроилась на ребрах так привычно, словно всегда там была. Забросил свой рюкзак в шкафчик и с головой погрузился в работу.
Мишка вставал теперь с первыми лучами солнца. Бежал круг вдоль забора, потом разминался в дальнем углу парка. Там сохранилось несколько чахлых деревьев. Когда-то тут по-видимому был яблоневый сад, потом разбили предприятие транспортников. Однако несколько яблонь уцелело. Одичали, стали тонкими и кривыми, но тем не менее крошечные яблочки висели на ветках. Здесь-то парень и облюбовал себе место для тренировок.
Занимался он истово. Голос наставника звучал в ушах так, словно Иваныч стоял рядом. Абсолютная память оказалась не только даром, но и проклятием. Впрочем он привыкал постепенно. Боль в груди затихла, ныла только временами, не давая забыть и только…
Потом он мчался в раздевалку, принимал душ и уже спокойно шел в мастерскую. Заваривал кофе, брал из ящика булочку. Их парень покупал в столовой во время обеда. Устраивался на пороге, на колченогом табурете. И так, с кружкой в одной руке и слойкой с повидлом в другой, встречал начало нового рабочего дня. К этому времени приходил Михалыч. Присаживался рядом, закуривал свою утреннюю папиросу, здоровался степенно. Затем они неторопливо обсуждали планы на день.
Задача была простой в теории, но достаточно муторной в техническом воплощении. Михаил хотел успеть до своего призыва сделать полное техническое обслуживание всему подвижному составу. Водители оказались не слишком рады, но и они понимали, что совсем скоро лафа с качественным обслуживанием закончится. А по вечерам, когда все расползались по домам, парень создавал резервный фонд. Его он собирался передать Палычу в последний день. Что бы избежать расспросов. Все-таки раскрывать свою способность он пока еще готов не был, но и оставлять родной автобусный парк с, что называется, "голым задом" тоже не хотел.
И он таки успел. Да момента призыва оставалось буквально несколько дней, когда Мишка закончил возню с автобусами. Теперь можно было быть уверенным, что в ближайшее время техника будет работать словно часы. А наутро Геннадий Павлович, товарищ директор, привел частного клиента. Невысокий полный мужичок оказался начальником местного ОРСа. Ездил он на "Победе" и в своей машине буквально души не чаял. Да вот беда, годы, проклятые годы. Тем не менее расставаться с любимицей товарищ отказался категорически. И в результате машина оказалась в руках юного слесаря.
Аппарат чихал, кряхтел и вел себя настолько по-стариковски, что парень даже засмеялся. После непрерывной возни с автобусами, "Победа" была словно глоток свежего воздуха. Никаких особенных поломок он не нашел, просто тотальный износ ходовой части. Обслуживали машину не слишком тщательно. С тем большим энтузиазмом Михаил взялся за дело…
– Геннадий Павлович, – дверь кабинета открылась и в нее протиснулся молодой Семенов. На плече его висел рюкзак, а под мышкой оказалась зажата картонная коробка, – вот, попрощаться зашел.
– Так ты уже сегодня уходишь? – Палыч расстроился. К парню он привык, а дата призыва в армию вылетела из головы напрочь, – черт, надо было проводы организовать…
– Не надо. Не люблю громких слов. Спасибо вам за все. За участие, за помощь. – Михаил поставил на стол коробку. В ней что-то глухо звякнуло. – А это от меня. Прощальный, так сказать, подарок.