Лиззи оторвалась от окна, сказала тихо: «Ага!», выплюнула на ладонь жевательную резинку и залепила ею объектив камеры, нацеленной прямо на кровать.
– Нехорошо, – сказал я залепленной камере. А потом добавил, обращаясь к Лиззи: – Все непросто, да?
Лиззи прижала палец к моим губам, но было уже поздно.
2
Снаружи оказалось очень ветрено, и для начала меня чуть не сдуло на колючки окрестных, довольно крупных таких кактусов (мы как раз проезжали через Великую Тумпстаунскую Пустыню), но я уцепился за какую-то железяку (черт ее знает, для чего она там торчала: для флага или для таких остолопов, как я) и повис над природой, гордо рея по ветру и проклиная свою любознательность. Из окна выглянула вопросительно Лиззи, но ничего не сказала. Ибо три минуты назад при самом поверхностном осмотре мы с ней обнаружили два микрофона только в кровати-сексодроме. Сколько их еще? И где? Можно было только догадываться.
Лиззи молчала как рыба и только делала жесты руками и строила фигуры глазами, видимо, вкладывая во все это какой-то смысл, но смысл мне пока не открывался. Условными знаками всяких там морских пехотинцев я не владею, да и Лиззи, судя по ее жестам, – тоже.
Отчаявшись понять ее жестикуляцию, я отрицательно брыкнул ногой и стал подтягиваться, воображая себя Тарзаном в джунглях. Тарзан Дэдлиб – а что, звучит, а? На крыше поезда моему взору открылся длинный ряд металлических скоб, по форме напоминающих дверные ручки, – так или иначе, на крыше было нечто такое, уцепившись за что здравомыслящий человек мог передвигаться, и я, перебирая руками, с трудом пополз к хвосту поезда. Все же эти новые поезда развивают порядочную скорость!
Между нами. Я задумал тайную вылазку. Знаете, как это бывает – все думают, что ты спокойно спишь и видишь сон, а ты уже пополз, пополз, пополз… Вдруг, что-то да покажется интересное – там, где моего присутствия никто не ждет. Такой метод не раз уже себя оправдывал. И потом: не зря же миляга Вайпер сдернул меня с моего законного места в общем вагоне.
Метров через десять или, может быть, двадцать – не умею считать расстояние в пройденных ручках – я дополз до крышки люка, ведшего в недра другого, по моим представлениям, вагона, и от радости чуть не улетел к кактусам. Открыв люк с помощью ножа, я смело нырнул в него и очень хорошо, что ногами вперед, ибо оказался в туалете. Уж чем-чем, а туалетами поезд обделен не был: куда не сунься, обязательно найдешь!
В коридоре никого не оказалось. Открыв припасенную бутылку пива, я взбодрил себя хорошим глотком и пошел налево. Там, за стеклянной дверью, я увидел салон сидячего вагона, полный тумпстаунских граждан, следующих в Арторикс в поисках отдыха и развлечений. Они предавались трапезе, вкушая яства, коими в изобилии со своих подносов снабжали их сновавшие по проходу ловкие молодые люди в белой униформе. Граждане жизнерадостно галдели и раскованно питались. Внезапно некий господин замечательно высокого роста одним движением распахнул окно, выхватил вызывающий уважение «магнум» и принялся палить по кактусам. В это увлекательное занятие тут же включились все присутствующие в вагоне. (Я опечалился, ибо кактусы за окном были голубыми агавами, а из них, как известно, производят полезную для здоровья текилу.) Поднялась страшная пальба. Граждане гоготали и перезаряжали оружие, отмахиваясь от порохового дыма и не прерывая процесса питания.
Поняв, что здесь все обстоит благополучно, я отхлебнул еще пива, пошарил в кармане и нашел там пакетик соленого арахиса в пакетике. Доблестные тумпстаунцы, расстреляв тем временем все бывшие под рукой боеприпасы, отложили оружие и перешли к кофе.
– Как все славно, – пробормотал я, повернулся и чуть не врезался в одного из вайперовских молодчиков, в костюмчике с вышитой красным надписью; он без лишних слов тут же выхватил внушительный пистолет неизвестной мне системы и упер мне в лоб.
Я уронил пиво и замер. Бутылка звякнула и покатилась.
Молодой человек спокойненько смотрел мне в глаза, ничего не говорил и не предпринимал: казалось, он мог так простоять до самого Арторикса.
– Ну, и что дальше? – наконец выдавил я.
Молодой человек никак не отреагировал, а все так же продолжал давить мне в лоб своим оружием, видимо, думая, что мне это нравится.