Моряки тоже входят в список таких профессий и занимают место в первой пятерке.
Есть такая примета, что из рейса должны возвратиться все, кто в него уходил. Помню, была у нас собака, и однажды, во время сильного шторма, она пропала. И такие проблемы потом начались…
– Ладно, я не об этом – продолжил Фред – есть у меня к тебе маленькое предложение. Богатым не станешь, но пять – шесть золотых монет поднимешь. Здесь как раз именно это слово и подходит – усмехнулся он.
И он объяснил суть.
На запад от Дертогена, на морском побережье, не так уж и далеко от города, есть подводная каменная гряда, уходящая далеко в море. Так вот, не так давно, почти вчера можно сказать, еще и пары лет не прошло, там потерпел крушение корабль с грузом гевойского масла. Это самое масло было контрабандным товаром и имело довольно приличную стоимость. Корабль же и кораблем назвать трудно, большая лодка с одинокой мачтой. Такими здесь контрабандисты часто пользуются. Ход она имела приличный, а товары их редко тоннами измеряются. Вот и предложил мне Фред заняться подъемом этого масла. Его в кувшинах с узкими горлышками перевозят, похожих на амфоры.
Да кувшины, наверное, за этот срок уже песком затянуть успело, засомневался я. Или масло испортилось давно.
Нет, уверял меня Фред. Ничего с ним не сталось, проверено. Грунт в том месте каменистый и глубина самая подходящая. Нырнуть еще можно, а вот шторм на такую глубину уже не достает.
Так понимаю, что это был его прощальный подарок. Когда я спросил, чем смогу его отблагодарить, он ответил – ничего не нужно.
И с усмешкой добавил.
– Ты помог мне понять смысл той самой картины. –
Далась же она вам.
Уже после отплытия 'Мелиссы', арендовав ялик у своего соседа-ветерана, страстного рыбака и, взяв с собой Стрегора, отправился на место крушения.
Затонувший кораблик мы нашли в первый же день, метрах в трехстах от берега.
Обнаружили и горшки, действительно похожие на амфоры. А вот дальше начались проблемы.
С первого раза я не смог до них донырнуть. Вот они, казалось бы, пару гребков и все, но именно в этот момент остро чувствуешь, что воздуха хватит только на обратную дорогу к поверхности. И это еще при том, что пользовался я методом японских ныряльщиков за жемчугом, подсмотренным в одной из книг о самом известном шпионе всех времен и народов, имеющим лицензию на убийство. Метод действительно работает и с его помощью возможно задержать дыхание в половину дольше. И все равно не хватало.
На такой глубине все попытки зацепиться за одну из двух ручек, имеющихся у каждого кувшина с помощью металлического крюка, тоже ни к чему не привели. У Стрегора добраться до них тоже не получилось. И думать, как разрешить эту проблему он не желает. Его больше интересует, куплю ли я ему новую рубаху, если у нас этот бизнес получится, негодяй юный. Девочками он начал интересоваться.
Самое время басню вспоминать, про очи и ферментированные кисломолочные продукты.
И отливов здесь нет. Луна отсутствует, а от местного светила не отливы с приливами, а так, сплошное недоразумение.
И здесь мне пришла в голову такая мысль, что я даже не понял сначала, дурак я или гений. Дурак – потому что не догадался сразу, а гений – ну все ж таки додумался.
Наверно все-таки гений, если посмотреть на ошарашенный взгляд Стрегора, увидевшего выражение моего лица. Я даже из ялика чуть не вывалился от радости.
Нужно с камнем нырять. А чтобы не возить их в лодке целую кучу, камень мне нужен многоразовый. Обвязать его фалом достаточной длины, ручку из него же сделать и вперед. То есть вниз. И еще необходим хотя бы один буй. По буйрепу спускаться буду, чтобы не угодить своим камнем в скопление кувшинов с маслом. Только подводный он нужен, буй, такой внимание лишнее не привлечет.
Будет кто-нибудь мимо проходить, поинтересуется, что мы тут делаем, да рыбачим мы. Место здесь очень уловистое, чтобы узнать о нем, золотом плачено. Ну и пусть пальцем у виска крутят. Здесь, кстати не крутят, а трут его, висок, но тоже пальцем.
Пока я буду Ихтиандра из себя изображать, Стрегор рыбы наловит, и для маскировки и для ужина. Жить мы пока здесь будем, на берегу. Далековато до дома, не нагребешься каждый день.
И дело пошло. Когда кувшин подходил к самой поверхности, заводили под него сетку в виде сачка, чтобы ручку не оторвать.
Каждый кувшин мы отвозили на берег и прятали. Масло от того, что я достал его из-под воды, не перестало быть контрабандным.
С одной стороны, конечно, неправильно, какой пример для молодежи подаю, да еще и участие принимать заставляю. С другой же, я этих бандосов на его глазах убивал, о чем после этого говорить еще можно?
Не все кувшины оказались целыми. Не знаю, сколько их было, но черепков и горлышек с ручками среди длинных зеленых водорослей хватало. Да еще и небольшой уклон присутствовал в сторону моря.
Но и того, что мы умудрились поднять, оказалось достаточно много.
Сбывал я кувшины по одному. С покупателем проблемы не встало, я о нем еще раньше знал, городок маленький. Но, хотя общая сумма вырисовывалась не слишком большая, отдавать все оптом я поостерегся. Иногда проще по голове получить, чем оплату за товар. Тем более, когда за тобой никто не стоит. Когда 'Мелисса' ушла, мне и обратиться-то, по сути, не к кому. Разве что к родственникам Аниаты, но с ними никакого желания общаться не стало, после ее рассказа. Ведь все это на их глазах происходило.
Ну и поглядывать на меня кое-кто чуть иначе начал. Видимо, утечка все же произошла. В том числе и страж, гирдом меня при первой встрече назвавший. У него вообще в глазах читалось, как же так, я весь тут при исполнении, а мне ничего даже не капает.
Да не волнуйся ты, уважаемый, это разовая акция была. Хотя поприще волнительное. Если бы оставался в Дертогене, вероятно, им бы и занялся, контрабандизмом.
Раз уж пираты этого мира такие глубоко неуважаемые личности.
Доход от масла получился почти восемь золотых. Нет, здесь это реально хорошие деньги.
И сделал я на них вот что – купил для Анюты лавчонку, торгующую готовой одеждой и тканью. Хозяин срочно от нее избавлялся по причинам, от него не зависящим, готовясь к спешному отъезду. Лавку он вместе с товаром отдал, и цена нас обоих устроила. Как раз в эту сумму и уложился. Почти.
А что, как сказали бы у нас, точка наработанная. И с поставщиками проблем нет и с клиентами. То, что у нее получится, даже сомнений не возникло – видел я, как она лошадок лихо распродала. А ведь тут торговля лошадьми считается чисто мужским бизнесом. Ну и работа такая куда как лучше, чем земледелием заниматься, самый тяжелый труд.
Целыми днями на солнцепеке в очень интересной позе.
Да и товар в лавке такой, что не прокиснет и не протухнет. В самой лавке мне руки немного приложить, и все. Аниата сама попросила меня немного там переделать.
Станет владелицей бутика, можно сказать. Если с французского перевести, то бутик и
означает лавка.
Я даже советоваться с Аниатой не стал, опоздать боялся, вдруг перехватят. Потом уже к ней пришел. Пойдем, говорю, покажу, чем ты с завтрашнего дня заниматься будешь. Давно я ее такой довольной не видел. Забавно было наблюдать, как она лицом в товары уткнулась.
Наверное, это чисто женская черта – плакать от радости. Разве это радость? Вот если бы я ей, не знаю, замок, что ли подарил…. В лавке же работать надо.
А сообщил мне о срочной продаже лавки, никогда бы не подумал, все тот же стражник.
Когда он меня окликнул, все думаю, сейчас начнет рассуждать о том, что делиться нужно. Уже начал придумывать, как бы его мягко на хрен послать. Подошел к нему и вот он мне что сообщает. И безо всяких гирдов, что вообще приятно.
Вот теперь можно и сваливать со спокойной совестью.
В общем, готов я к своему первому путешествию по новому для меня миру. И на Мухорке уверенно держусь. Конечно, зубами платок с земли на скаку не подхвачу, но и посадка моя усмешек уже не вызывает.